Книга Изменяю по средам - Алена Левински

Но меня-то не проведешь… Я не Ганс. Я видела людей, читающих наш журнал и могу с полной ответственностью за свои слова сказать, что нашей читательнице за сорок, она бедна как церковная крыса, неряшливо одета, судя по лицу – злоупотребляет алкоголем, но что самое главное – у нее нелады с головой, чаще всего подкрепленные медицинским диагнозом.

– Маша, почему вы молчите? – легонько потрогала меня за плечо Марина. – У вас все в порядке?

– Не совсем. Я, кажется, развожусь…

– Почему? – опешила выпускающий редактор. – Я видела вашего мужа, он такой милый…

– Он подозревает меня в измене, а я подозреваю его. Но, прошу заметить, у меня есть на то веские основания, в отличие от…

– Маш, вы действительно устали, – покачала головой Марина. – Можно дать совет? Пройдет эта ужасная вечеринка, и проситесь в отпуск. Я ничего не хочу сказать, но Ганс к вам хорошо относится, он подпишет заявление.

Хорошо, когда есть рядом вменяемые люди. Все-таки мне повезло с непосредственным начальством. Может, и правда взять отпуск и махнуть с Гришкой на море? Отдохнуть, подумать… Да и Антон успокоится, поразмыслит, что ему дороже – семья или тощая лахудра с острыми лопатками… Все-таки Марина – мудрая женщина.

В этот момент она наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

– Слышите шум в коридоре? Это идет священник. По просьбе руководства он будет освящать редакции. Постарайтесь встать так, чтобы святая вода попала на вас…

Я недоуменно посмотрела Марине в глаза. Мне показалось, что ее темные зрачки сузились, а потом резко растеклись в большие круглые пятна на зеленоватой радужной оболочке.

– Поверьте мне, – еще тише сказала Марина, – это дельный совет…

Дверь распахнулась, и на пороге появились Ганс в бежевой плюшевой футболке с надписью «I am looser» и пузатый священник в черном длинном платье.

Мы с Мариной переглянулись, она едва заметно кивнула. Не желая расстраивать начальницу, я кивнула в ответ.

Я думала, что освящение будет скучным мероприятием. Но в любом деле самое главное – человеческий фактор, а приглашенный батюшка оказался выше всяких похвал. Он был страшно похож на русского богатыря из рекламы, который жадничает продать немцу пиво. Веселый, розовощекий, улыбающийся – гимн гедонизму, а не батюшка. После песнопений он разошелся не на шутку – пронесся по всем этажам, радостно и щедро разбрасывая святые капли. От души ливанул на юного мусульманина-курьера, тот аж взвизгнул. Смачно полил Ганса, предположительно католика, для верности заполировав его наметившуюся лысину кропильным веничком. У Лидочки после освящения завис компьютер: вероятно, супостат таки сидел в нем и после был изгнан.

Возле меня священнослужитель притормозил, лукаво подмигнул и, прыснув смешливо в рыжую кудрявую бороду, обдал холодной, как из-под крана, святой водой.

Дачные комары все-таки смогли внести свою лепту в общую канву неприятностей. Весь день я чесалась, как при дурной болезни. Скребла ногтями руки, ноги, шею… Снимала незаметно под столом шлепанцы и терла пятку о колесико офисного кресла. Вспомнила, что Вольдемар сказал, будто комары нас кусают совсем не для того, чтобы поесть, как многие полагают. Этот процесс у них связан с размножением. Замечательно, я рада, что хоть у кого-то наладилась личная жизнь.

После обеда ко мне подсела Лидочка. Взяла за руку, доверительно заглянула в глаза:

– Маша, мне Марина все рассказала. Мужайтесь.

Я молча смотрела в экран, на почтовую программу, развернутую на мониторе.

– Я знаю, – продолжила Лидочка, – вы на меня обижаетесь за то, что я сказала про Ганса. Я была на взводе. Эти семейные проблемы… Теперь вы меня поймете.

– Лида, – тихо сказала я, – идите вы… на фиг…

– Ничего, ничего. Я не обижаюсь. – Лидочка закивала, как толстый китайский болванчик с головой на пружине. – Мне близко ваше состояние. Главное – блюдите материальные ценности, нажитые в браке. Блюдите и разделяйте.

– Блюдить, говорите? – переспросила я.

В коридоре за мной увязался Леша:

– Маша, я хочу пригласить вас в кино. Отличный фильм про вампира…

Мальчик светился наивной лучезарной улыбкой, нежно потрогал тонкую бретельку майки-топа на моем голом плече.

– Лешенька, – вздохнула я, глядя на его ровные зубы, – про вампиров у меня сын любит. Хотите, я его с собой возьму?

Кавалер несколько сник, потом собрался с духом и бесстрашно заявил:

– Маша, ваш ребенок не будет препятствием…

– А если я разведусь, вы на мне женитесь?

Юные глазки забегали, нижняя губа дрогнула, Леша спрятал руки за спину.

– И жить мы с Гришкой приедем к вам, потому что больше некуда. Квартиру отсудить у меня не получится, ибо жилплощадь принадлежит свекрови.

– Мы еще плохо знаем друг друга, – сбивчиво заговорил мальчик, – я не могу ни исключить, ни подтвердить такой вариант развития событий.

– Молодец, – похвалила я, – не рванул сразу прочь, что уже приятно. Ладно, если что – я тебе сообщу.

Когда я вернулась домой, все были в сборе. Свекровь закатывала фарш в бледную ошпаренную капусту, Гришка складывал паззл, но самое удивительное – дома был Антон. Он уныло рылся в корзине с грязным бельем.

– Собираешь вещи? – поинтересовалась я, заглянув в ванную.

– Дура, – грубо отозвался муж, – хочу постирать свои рубашки. От тебя не дождешься.

– А ты помнишь, что наша стиральная машина на ладан дышит? – оживилась я. – И, кстати, я неоднократно тебе об этом говорила. Судя по запаху, там что-то горит.

– Это наша жизнь горит, – огрызнулся Антон, – а с машиной все в порядке. Это я тебе как инженер говорю.

Он сгреб в охапку свои грязные рубашки и понес на кухню.

– Антоша, оставь, я руками постираю, – несчастным голосом сказала свекровь, бросив на меня косой взгляд.

– Не надо! – твердо отказался Антон. – Я сам.

Он запихнул рубашки в темное чрево машины, закрыл дверцу и установил программу стирки с пристрастием.

– И вообще, – выпрямился грозный муж, – загрузили белье, включили машину – и чтоб полчаса ноги ничьей в кухне не было. Не мешай ей стирать! Что бы там кому-то ни показалось!

– Антошенька, я не могу уйти, у меня тут голубцы, – засуетилась свекровь, складывая толстенькие цилиндрики в кастрюлю.

– Можешь. Я сказал!

Для убедительности Антон погрозил голубцам пальцем и вышел, не глядя на меня. Свекровь залила в кастрюлю томату и отставила ее на угол стола.

– Все из-за тебя, Маша, – прошипела злобно, – Антон места себе не находит!

– Найдет, под какой-нибудь юбкой, – съязвила я, – еще вспомните меня, еще пожалеете…