Книга Кризис среднего возраста - Инна Туголукова

Татьяна Федоровна набрала рабочий телефон Алексея и, услышав его голос, сказала:

— Поздравляю тебя, сынок. Сбылась твоя заветная мечта. Ты ведь хотел жить один? Возвращайся — квартира пустая. Птичка улетела…

35 АННА

Они оба знали, что проведут эту ночь вместе. Свободный мужчина Григорий Чеботарев и одинокая женщина Анна Сергеевна, преданная мужем, брошенная мужем и забытая им с легкостью чрезвычайной.

Вот интересно, когда после приятного вечера мужчина поднимается к даме, приглашенный на чашечку кофе, они оба понимают, что имеется в виду чашечка утренняя?

Григорий и Аня тоже не обошлись без этих милых маленьких хитростей — он распахнул перед ней дверь парадного и следом поднялся в квартиру. По молчаливому, так сказать, согласию.

Конечно, она ему нравилась. Она это знала — видела, чувствовала, читала по глазам. Может быть, это была прелюдия любви, которую он так виртуозно исполнил на детском игрушечном пианино? «Красные розы для грустной леди». Так красиво!

Она представляла, как он играет на скрипке, с опущенными веками и вдохновенным лицом. И крохотный инструмент поет и плачет в его больших красивых руках.

А у нее что это было? Подсознательное желание отомстить Артему? Взять реванш, как говорила Вера. Внезапно вспыхнувшее желание? Или все же прелюдия любви? Но тогда почему ей так тошно? Так гадко, будто вывалялась в грязи, и так стыдно, словно предала что-то самое дорогое, и уже не вернуть, не поправить…

Может быть, и Артем испытал то же самое? О Господи Боже ты мой! Опять за старое! Да нет больше никакого Артема! Не-ту! «В русском языке слова „нету“ нету», — говорила их учительница Александра Кузьминична Ярыгина. Так вот, нет в ее жизни никакого Артема, и слова такого нету. Не хватало только, чтобы прошлое довлело над ее новой жизнью и уродовало ее как хотело! Она с корнем вырвет его из сердца, перепашет и засеет молодой свежей травой.

Но только уже без Григория. Он не простит ей этого внезапного отвращения, которое она постаралась скрыть, но он, конечно, заметил. А может, наоборот, простит и даже присохнет еще больше. Потому что когда ты держишься за человека руками, зубами и гениталиями, он шарахается от тебя, как черт от ладана, а чем больше гонишь, тем он крепче цепляется. Это уж истина известная.

Но разве ей нужен Григорий? Нет, не нужен. Ей вообще никто не нужен, кроме Артема. Потому что он ее гонит? Потому что пока он единственный. Так оплел ее сердце корнями — начнешь корчевать и погибнешь, истечешь слезами. А она, стало быть, глубоко в него не вросла, не сумела.

Но разве на свете нельзя жить без мужчины? Ерунда и собачья чушь! Она сильная, она сможет! Сама себе хозяйка, чем плохо?

А может, съездить к Веркиному психологу? Двести евро ей погоды не сделают. Верка говорила, он программирует на удачу. Бред, конечно, но если он вернет ей покой и радость жизни, уже хорошо. За это никаких денег не жалко.

Аня взяла у Веры телефон и записалась на прием, на субботу. Однако денек не задался с самого утра. Вернее, с ночи. А еще вернее, с предыдущего вечера.

Аня была в квартире одна. Стаська теперь едва доживала до пятницы — рвалась к Ба и родителям в Ильинку. И Аня серьезно подозревала, что все это неспроста и они с Артемом свили там гнездо. Яблочко от вишенки недалеко падает…

Она открыла бутылочку белого вина (вот вам всем!). Нарезала ломкий «дор-блю» и воздушный французский батон. Помыла виноград и устроилась в кресле перед телевизором, поставив диск с любимым фильмом «Женщины». Потом приняла ванну с волшебным жасминовым гелем и легла в постель на новое белье (ее слабость) — бордовые шелковистые простыни и слоновой кости пододеяльник с бордово-розовыми анемонами, предвкушая главное удовольствие вечера — хорошую книжку.

На сей раз она не забыла прихватить ее из магазина. Об этом романе с интригующим названием она прочитала в интервью с Марией Шукшиной и сразу прониклась доверием. Ну как же? Французский детектив и надежный отечественный гарант — хорошая актриса, у которой папа — писатель, а сама она — мать четверых детей и женщина нелегкой судьбы.

Действительность превзошла все ее самые смелые ожидания — ничего более мерзкого, гнусного и отвратительного она не читала никогда в своей жизни. Здесь было все, что она так ненавидела, — жестокость, тупая бессмысленность, безысходность, а главное, болезненное копание в казненной безумием душе.

И эта ее дурацкая привычка дочитывать все до конца, пусть даже по диагонали. Зачем? Зачем?! Молодая женщина-психиатр выпивает мензурку спермы сумасшедшего урода, чтобы не потерять его доверия, а он ее жестоко избивает и насилует. И это еще не самое пакостное местечко. Кому это нужно?

Правильно говорят, что психиатры недалеко ушли от своих пациентов. И куда она тогда завтра едет? Какой тут жасминовый шампунь, бордовые простыни и белое вино? Пузырь паленой водки, шашлык из мертвечины и явно ненормальный инженер человеческих душ в качестве собеседника. Вот уж воистину все мы в руках у идиотов.

Она все-таки заснула, открыв пошире форточку, чтобы выгнать из комнаты осквернивший ее трупный запах. И что хорошего могло ей присниться в эту ночь? Вы угадали. Привиделось ей, как будто она лежит на спине, а через нее перелезает Артем в одних трусах в черно-белую маленькую шашечку. Оттуда, из трусов, вываливается его эрегированный член и бьет ее по губам. Интересно, как интерпретируют подобные сновидения психиатры?

В общем, она долго потом не спала, кляня последними словами и Артема, и безумного автора детектива, и Машу Шукшину, которой лучше бы читать в своем положении Агнию Барто, ее и рекламировать.

В итоге она, конечно же, проспала, забывшись под утро на смятых бессонницей бордовых простынях. Вскочила злая как собака и выглядела соответственно так же.

Потом, когда она принимала душ, зазвонил ее мобильный. Ну и звонил бы хоть до второго пришествия. Ей-то что? Она же не пожарная команда. Но нет, выпрыгнула из ванны, вся в мыле, поскользнулась на кафельной плитке и разбила коленку.

И кто же это, по-вашему, звонил? Дядюшка из Америки, чтобы сообщить ей о миллионном наследстве? Как бы не так! Какой-то придурок тихим голосом сообщил ей, что ее любимый родственник сбил человека и попал в милицию, но если она принесет три тысячи долларов в указанное место…

— Да пусть он там сдохнет, этот родственник, вместе с вами! — заорала разъяренная Аня и огляделась в поисках местечка, куда бы половчее зашвырнуть треклятый мобильный, но сдержалась, отключила его и сунула в сумку.

«Так, — сказала она себе. — Успокойся! Позвонишь с дороги, предупредишь, что задерживаешься. За двести евро может и подождать. Вряд ли к нему клиенты валят, сминая друг друга».

На площади Аня села в маршрутку, понадеявшись, что так будет быстрее, чем электричкой, но прогадала — шоссе было забито под завязку, как будто все в это утро ломанулись в Москву и, судя по всему, поголовно к психоаналитикам. Машины лезли в любую щель, ехали по тротуарам, по газонам, водители беспрерывно сигналили, делали зверские лица и неприличные жесты. Но все равно больше стояли, чем двигались. Особенно нагло вели себя иномарочники, и Аня, с некоторых пор утратив сей статус, ненавидела их лютой классовой ненавистью. (Как когда-то, сидя в собственной «хонде», ненавидела вездесущие маршрутки, между прочим.)