Книга Наследники Скорби - Алена Харитонова

-

мягкая, разопревшая, сладкая… Но самым вкусным был человек. Ох, как он пах! От одного запаха озвереть можно было. Только Серый не разрешал охотиться на людей. Колчий попытался

-

и где теперь Колчий? Дикие его в овраге доедают…

Есть Серый разрешал только себя. Он тоже был вкусный, но кусок

-

то не отхватишь. А хоте

-

е

-

елось… Ух. Но вожак ведь. Батя. Нельзя.

-

Ты дурак просто,

-

говорил Серый Ярцу,

-

человека жрать нельзя. Раз начнешь

-

не остановишься. Кровь человеческая силу дает, но если много съешь

-

разума лишает. Слышал, по ночам Дикие воют?

Малой слышал. Выли люто. Батя говорил

-

эти обернулись, а вожака с Даром у них не оказалось. И пошли грызть всех подряд. Так и одурели. Даже друг дружку рвали и жрали с голодухи

-

то. Фу

-

у

-

у.

-

Зачем тогда мы тебя грызем?

-

спрашивал мальчик.

-

А чтоб не озвереть. В крови, в которой Дар течет, сила особенная. Она рассудок в теле держит. Раз в луну налакаетесь

-

и душу не бередит.

Малой понимал. Раз в луну. А к исходу этого срока начиналось беспокойство, куда

-

то среди ночи тянуло, днем же сны снились тревожные, и слюны полон рот, и не наешься ничем. Бывало, Стая за ночь лежку кабанов поднимала. Но насытиться все равно не могли. Люто приходилось. А Батя накормит

-

и как рукой.

-

А ты сам?

-

заглядывал Ярец в глаза Серому.

-

Людей ешь?

-

Ем.

-

Вкусно?

-

Вкусней оленя.

-

Что ж не бесишься?

-

Остановиться могу. Дар ума не лишает.

-

А я?

-

А ты не сможешь. Диким хочешь стать?

-

Не

-

е

-

е…

И он испуганно замотал головой. Диким. Хранители прости… Скажет тоже. Видел он Диких. Глаза бешеные, что говоришь

-

не внимут. А то и броситься норовят. Пару раз пытались прибиться к их Стае. Но Серый прогнал. Ярец сперва думал

-

волчицами делиться не захотел. Но нет. Поглядел на морды скаженные и понял. Куда этих в Стаю? Только Охотников приваживать. Так и вытурили. А одному батя хребет сломал. Чтоб остальным неповадно было.

Днями, когда Ярец спал, зарывшись в заросли папоротника или свернувшись клубочком в старой медвежьей берлоге, блазнилось ему, что вырастет он и тоже поведет Стаю. Хотя, какая Стая? Дара у него нет. Жалко…

Сильные пальцы дернули за ухо. Малой взвизгнул от неожиданности.

-

Ты чего? Совсем что ли?

-

Он тер горящее ухо и смотрел обиженно на вожака.

-

Нечего сорок ловить. Идем.

Батя поманил мальчика прочь от ручья.

Они шли недолго. Петляли в зарослях, держа путь на запах дыма и еды. Людьми не пахло. Диво.

-

Куда мы идем?

-

тихо спросил Малой.

-

А ну, стоять!

Перед путниками выросли двое мужиков. Широкоплечих, с крепкими рогатинами.

-

Куда прете? Кто таковы? Как Черту перешли?

-

Умеем,

-

ответил Серый.

-

Где вожак ваш?

Мужчина оглядел чужинов и буркнул, понадежнее перехватывая копье:

-

Иди отсюда, волк. И Стаю уводи.

-

Уйду, когда захочу. Боишься, что ли? Так я из Помнящих. И дите со мной. Веди, кровосос. Сказать имею.

-

Сказать он имеет… Какого Каженника приперся? Чего тут тебе надо? Лес мал?

-

Лес не мал, а укрыться негде. Скоро же и вовсе нос из норы не высунешь. Думать надо.

Ярец стоял молча и внимательно разглядывал двоих кровососов. Мужики как мужики, но пахнут… А никак не пахнут. Ничем. Вроде и слышно, как сердце стучит, а запаха нет.

-

Идем, малой. Чего вылупился?

-

сказал старший из незнакомцев.

-

Меня Лихом звать, а тебя как?

-

Малым. Или Ярцем.

-

Бывает.

Они двинулись в сторону черного, поросшего папоротниками провала. Ух ты! Да тут пещеры! Волчонок мигом перекинулся, чтобы ловчее было спускаться по глинистому, размытому ночными ливнями откосу. Ничего себе! В пещере было тепло и гуляло эхо. Пахло камнем и влагой. Мальчик снова перебросился.

-

Ты б угомонился, Малой,

-

беззлобно сказал Лих.

-

Чего туда

-

сюда вертишься? В глазах рябит.

-

У вас тут избы?

-

удивился паренек.

-

Бать, смотри, дома!

И он ткнул пальцем вперед.