Книга Темный Набег - Руслан Мельников

Всеволод направился туда. Бросил на ходу:

– За мной! Идти – осторожно! Смотреть – в оба!

И снова они шли, осматривая каждую нишу, каждый закуток, каждую лестницу.

И – спускались вниз. В знакомые уже подземелья крепости.

Всеволод – впереди. Рядом – Федор с факелом.

– Здесь! – цедил сквозь зубы Всеволод. – Она где-то здесь!

Должна быть здесь! Ибо подземные лабиринты – самое подходящее место для прячущейся от чужих глаз темной твари.

Для Эржебетт.

– Я знаю, я чувствую… – шептал Всеволод. – Здесь мы ее непременно найдем… Нагоним, загоним…

Двери открывались и закрывались. За дверями не было никого. И за поворотами. И в боковых ответвлениях небольших путаных ходов.

Томас уже не просил – требовал вернуться. Всеволод не слушал. Он вел свой невеликий отряд дальше. И – ниже.

Еще.

Еще.

И – еще…

Они все же осмотрели подземелье. От начала, до конца. Целиком. Но – не нашли. Не нагнали. Не загнали.

Вот – последний коридор. Алхимическая лаборатория.

Могла ли там спрятаться Эржебетт? Вряд ли. И все же…

– Открывай, Томас! – приказал Всеволод.

Однорукий тевтон что-то недовольно пробурчал о тупом упрямстве русичей. Но – открыл. Не преминув напомнить:

– С огнем тут осторожней только.

Всеволод вошел в лабораторию один. Без огня. Прикрыл дверь, чтобы снаружи не мешали факельные отблески. Сморгнул, приспосабливаясь к темноте, переходя на ночное зрение.

Осмотрелся… Все – как прежде. Как в тот, в первый и единственный раз, когда он сюда заглядывал. Низкий широкий и длинный стол, оббитый листовой медью. Пара лавок. Зияющее в потолке отверстие дымохода. Тигль, светильник, свечи в подсвечниках с защитными колпачками. Только жаркие угли и слабые огоньки сейчас не мерцают. Сейчас здесь пламя погашено. Сейчас здесь – полный мрак, к которому не привычно нетренированное человеческое око. Только – тренированный, только специально подготовленный глаз способен хоть что-то различить в такой тьме. Или глаз темной твари, которой не нужна никакая подготовка.

Везде – горшки, склянки, реторты, ступки. На полках, на полу, на столе… У самой двери лаборатории – большая плетеная корзина с полудюжиной железных шаров, уже снабженных фитилями, но еще не покрытых серебром и, видимо, по этой лишь причине, не отнесенных пока на стены. В углу – знакомый ручной сифон с мехами и трубками, предназначенный для бальзамирования павших орденских братьев. Трупов, правда, – нет. Пока – нет…

И орденских алхимиков – тоже нет.

А главное – нет Эржебетт.

Здесь ее тоже нет!

Он проверил все углы, заглянул в дымоход.

Нет. Нет. Нет…

Про-кля-тье!

Выходя из лаборатории, Всеволод в сердцах хлопнул дверью. Не удовлетворившись, развернулся, с силой пнул ногой по несчастным доскам.

Все! Впереди – тупик, заканчивающийся запертой дверью склепа. Единственной дверью, от которой нет ключа на связке замкового кастеляна. Этот ключ хранится у Бернгарда.

– Пора уходить! – в который раз уже сказал Томас. – Здесь мы не услышим сигнального рога.

Пора. Не услышим…

– Пошли, воевода, – мягко сказал Федор. – Мы ее сейчас все равно не найдем.

Не найдем… У-у-у! Безумно, страшно хотелось выть. И Всеволод не стал себя сдерживать. А зачем?

– Эржебетт! – потрясая кулаками, взревел он. – Эр-же-бетт!

Нет, кричал не он даже – кричало что-то в нем… Злость, ненависть, давящее чувство вины за испитых дружинников, неутоленная ярость и жажда отмщения, оскорбленная подлым предательством искренняя любовь и просто задетое самолюбие обманутого человека. Поверившего другому… Нечеловеку.

Много чего кричало, собравшись воедино, скопившись в тугую пульсирующую боль в сердце и обретя наконец выход. Вместе с проклятым именем, с криком вместе – обретя.

Кричал Всеволод, не надеясь ни на что. И на ответ Эржебетт – меньше всего. Просто потому кричал, что не мог сейчас не кричать.

– Эр-же-бетт!!!

– Э… – э…-э!!! – разлеталось, раскатывалось по подземелью гулкое эхо.

Трепетало чуткое пламя факела в руке Федора.

– Эт… эт… эт!

И…

Почудилось?

Нет. Вот еще! И снова!

– Тихо! – побледнев, приказал Всеволод. – Всем молчать!

А все и так молчали. Прислушивались.

Слышали потому что. Все до единого тоже слышали…

– Е-о-о!

«Всеволод»?! Или что-то иное?

…Слабый-слабый, приглушенный, едва-едва слышный, но все же слышный…

Iтветный крик?

– О-о-о!

Точно! Никаких сомнений!

Это невероятно! Но она откликнулась! Немая девчонка. Неведомая темная тварь. Тварь отзывалась на его зов. Мало того – проклятая тварь тоже призывала его. Или просто глумилась над ним?

– О-о-о!

А звук-то доносится из…

Всеволод выругался сквозь стиснутые зубы.

Из склепа он доносится, этот звук! Из-за последней запертой двери, от которой у тевтонского кастеляна не было ключа.

Но как Эржебетт-то туда попала?

Не важно. Это сейчас не важно совершенно. Сейчас важно попасть туда самим.

– В склеп! – негромко, но твердо промолвил Всеволод. – Нам нужно в склеп.

– Но мы не сможем, – растерянно пробормотал Томас. – Да и нельзя ведь.

– Сможем, брат Томас! Можно! Нужно потому что. То… та, что там таится, угрожает живым, поэтому нам придется побеспокоить мертвых.

Всеволод осмотрел низенькую тяжелую дверь склепа, расположенную в глубокой нише, куда уводили четыре каменные ступени. Да уж, дверка! Такую впору ставить в крепостной стене. Массивные доски мореного дуба, укрепленные железными полосами. Две толстые и чуть-чуть, самую малость, тронутые ржавчиной скобы. Меж скобами – железный засов. Засов на добрую половину уходит в каменную кладку, укрепленную мощным металлическим косяком. И в засове, и в угловатом косяке высверлены отверстия. Для замка.

А сам замок – поверх. Большой, тяжеленный. Намертво схватывающий стальной хитро изогнутой дужкой в два пальца толщиной и крайнюю скобу на двери, и засов, и косяк. Причем замок не висит даже, а лежит в специально выдолбленной в кладке нише.

Покуда не разомкнешь того неподъемного замочка – не сдвинешь засова. А снять замок без ключа… Как? Мечом не подковырнешь, секирой не срубишь, булавой не собьешь. Только с ключом к нему и подлезешь.