Книга Скандальная дуэль - Дон Мактавиш

Леди. Джерси устало опустилась в кресло и отмахнулась, когда он взялся за графин с хересом.

– Нет! Хватит, – сказала она. – Я совершенно разбита, отец Нэст, и явно не в лучшей форме. Я жду свою горничную, чтобы приготовиться ко сну, так что пожалуйста, будьте кратки.

– Весьма сожалею, что задерживаю вас, но это важно. Миледи, до вашего приезда тут произошел неприятный инцидент. Некий молодой распутник сделал непристойную попытку… навязать свое общество леди Эвелин и был выдворен с бала.

– О Господи! – выдохнула она. – Какой ужас! Будет ли сегодня конец несчастьям?

– Были произнесены отвратительные слова, – продолжал Роберт. – Наглец ошибочно решил, что между Саймоном и леди Эвелин были непристойные отношения, и думал этим воспользоваться.

– Вздор! – возмутилась она.

– Да, я понимаю, но…

– Я знаю, кто такие Сент-Джоны, отец Нэст, – перебила леди Джерси.

Ошеломленный, викарий уставился на нее, предпочитая не отвечать на эту реплику. Как эта дама, зная тайну, удержалась и не попотчевала все королевство такой потрясающей сплетней, он понять не мог.

– Мужчины не понимают, что у женщин тоже есть мозги, мой милый, – насмешливо продолжала леди Джерси. – Видите ли, я очень хорошо знаю герцога Йоркского и его любовницу Мэри Энн Кларк, никогда не отличавшуюся благоразумием, и вполне способна сообразить, что к чему. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Если подумать, то это совершенно очевидно.

– И вы никогда не высказывали своего мнения поэтому поводу?

– То есть не выдала ли я тайну, о которой знаю? Я открыла ее только вам и лишь потому, что вы духовное лицо и близкий друг Саймона.

Еще одно признание. Неужели им конца не будет?

– Достаточно сказать, – протянула леди Джерси, – что от меня этого никто не услышит. Я восхищаюсь Кевернвудом и уважаю его за то, что он сделал для этих несчастных детей.

– Я хотел бы вернуться к сути дела, – сказал викарий, кашлянув. Одно препятствие он одолел, не скомпрометировав себя и не раскрыв свой собственный секрет. Пора переломить ситуацию, пока очередное признание его не доконало. – Наглец, оскорбивший леди Эвелин, – это Джеймс Мортонсон, сын виконта Мортонсона. Его не принимают в приличном обществе, и сюда его, разумеется, не приглашали. Саймон уверен, что за этим стоит Марнер. Какие слухи ходят в Лондоне?

– Вы, очевидно, уже знаете ответ. – Леди Джерси снова взмахнула унизанной кольцами рукой. – Вздор, все это вздор!

– Да, но кто распространяет этот вздор?

– Саймон прав, здесь не обошлось без Руперта Марнера. Я к этому негодяю ни малейшего уважения не испытываю. Он бесится оттого, что Саймон увел у него невесту. О да, я слышала о поединке. Весь свет об этом говорит. Виконту не бывать на балах в «Олмаке», пока я там хозяйка, а я собираюсь ею оставаться, пока там все в прах не рассыплется. На этот счет не сомневайтесь. Если вас это хоть немного утешит, сплетням никто не верит. Все в Лондоне обожают Саймона… и завидуют бедной Дженне.

– Значит, это правда. За этим стоит Марнер. Саймон так и думал, но я должен был убедиться.

– Почему?

– Где, вы сказали, вы в последний раз видели этого негодяя? – спросил Роберт, не ответив на вопрос.

– Мы расстались в Сент-Энодере. Он менял лошадей. Так все-таки почему?

– Леди Джерси, – сказал Роберт, снова игнорируя ее вопрос, – мне крайне неприятно обременять вас, но, поскольку вы остаетесь здесь на ночь… могу я попросить вас проследить за всем, пока Саймон не вернется?

– Конечно, дорогой мой, а как же вы? Разве вы не останетесь?

– Нет, мэм, – ответил викарий от двери. – Я и так слишком задержался.

Роберт знал, что Саймон не одобрит его замысла, но это его не интересовало. По его наблюдениям, Саймон, с тех пор как Дженна околдовала его, не способен рассуждать здраво. Она теперь была его первой заботой.

Рассчитывая на это, Роберт взял в конюшне Кевернвуд-Холла лошадь и отправился на почтовую станцию в Сент-Энодер, по следам Руперта Марнера. Решение Роберта не было опрометчивым и вызвано не только унижением Эвелин, хотя он по-прежнему закипал от гнева при мысли о недавних событиях. Но может статься, что, когда у Саймона руки дойдут до Руперта Марнера, будет уже слишком поздно. Нужно вступиться за честь друга, чтобы даже тень позора не легла на Саймона. На взгляд Роберта, другого разумного решения не было, а то, что викарию не подобает гоняться за аристократом, чтобы вызывать его на дуэль, не имело сейчас для него ни малейшего значения.

Когда Роберт приехал на станцию, уже почти рассвело. Он успел вовремя: ночной дежурный как раз собирался сдавать свой пост дневной смене.

– Я чужих мыслей не читаю, хозяин, – в ответ на вопрос проворчал дежурный.

– Конечно, но вы должны вспомнить, в каком направлении поехал виконт, – сказал Роберт.

– Попробую… – Мужчина снял шапку и, уставясь в пространство, чесал лысеющую голову.

– Ну? – подгонял викарий.

– Я думаю, думаю, – проворчал мужчина. – Сдается мне, что для духовного лица вы очень нетерпеливы, святой отец.

– Да-да, я знаю. Думайте! Куда он поехал?

– Вы знаете, сколько карет тут за ночь проезжает, сэр? – ощетинился мужчина.

– Наверное, очень много, но меня интересует только одна. У нее на дверце золоченая эмблема: лавровый венок с короной наверху, а в центре готическая буква М.

– Ах эта! Так что же вы сразу не сказали? Я его хорошо помню, он настоящий пижон, весь в шелках и оборках, уголки воротничка аж до неба торчат, синий шейный платок в белый горошек, и все такое. Он в Плимут поехал.

– В Плимут? Вы в этом уверены?

– Да. Именно в Плимут. Очень спешил. Странно, у него даже зонта не было, не то, что чемоданов. Он все расспрашивал, где по дороге почтовые станции.

– Мне тоже нужно знать про эти станции, сэр, – сказал викарий.

– Что он сделал?

– Не важно, – ответил Роберт. – Дайте список станций. Мы тратим впустую драгоценное время. Может быть, уже поздно остановить его!

Остановившись в плимутской гостинице «Альбатрос», Руперт отпустил кучера. Ни Уилби, ни карета ему больше не понадобятся. Каюта заказана, судно поднимет парус на рассвете во время прилива. Он отправится на Нормандские острова и надолго задержится в Марнер-Хаусе, подальше от той каши, которую заварил, и от гнева Саймона. Руперт его знал и, хотя никогда бы в этом не признался, трусил.

Тушеная говядина, которую ему подали, была если не аппетитной, то горячей и сытной. Руперт начал постепенно успокаиваться. Никто не станет искать его в этом захолустье рядом с причалом, аристократов здесь нет. Он чувствовал себя тут в безопасности, несмотря на то что посетители глаз не сводили с его лондонского наряда и украшений.