Книга Жена для чародея - Сьюзен Кэррол

Анатоль смотрел на первые капли дождя, тяжело катившиеся по стеклу. Родственники разъезжались. Первыми отбыли Роман с французом. Почему бы и нет, с горечью думал Анатоль. Роман добился всего, чего хотел, - принес беду и посеял раздор.

Остатки гнева улетучились, осталась лишь безмерная усталость. Он почти не замечал жгучей боли в раненой руке, он вообще почти ничего не чувствовал - кроме стыда и отвращения к себе. Роман снова одержал верх, добился того, что Анатоль переступил грань.

Он не мог смотреть в лицо родным, попрощаться с ними - хотел только, чтобы они поскорее уехали. Если они сразу не догадались, что его брак - ошибка, то теперь знают это наверное. В гостиной до сих пор витало эхо голоса Медлин:

«Идея, что каждому мужчине предназначена судьбой лишь одна женщина, а каждой женщине лишь один мужчина, необычайно романтична, но я не могу в это поверить».

Такое не могла сказать ни одна невеста Сентледжей, во всяком случае, та, что познала истинную страсть в объятиях мужа. Теперь не только ему, но и всем родным стало очевидно, какую ошибку он совершил.

Их сочувствие давило тяжким грузом на его гордость. Анатоль знал, что каждый из этих высоких решительных мужчин готов встать с ним плечом к плечу, чтобы отразить нападение врага.

Но сейчас речь шла о женщине, его выбранной невесте, и они были так же растерянны и беспомощны, как он сам. Один за другим они произносили прощальные слова и исчезали. Ушел даже Фитцледж. Впервые за всю жизнь его вера пошатнулась.

Все ушли, остался лишь один человек, к несчастью, именно тот, кого Анатоль менее всего желал видеть.

Шли минуты, Анатоль сидел, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Наконец он не выдержал и повернулся к Мариусу.

– С твоей лошадью что-нибудь случилось?

– Нет, - сказал Мариус, - просто я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь.

Анатоль сухо рассмеялся:

– Не думаю, что тебе стоит еще раз заглядывать в сердце моей жены. Она достаточно ясно объявила о своих чувствах.

– Я имел в виду врачебную помощь. Ты же знаешь, я люблю пускать в ход свои способности не больше, чем ты свои.

Анатоль сжал губы и отвернулся, но Мариус уже доставал сумку с медицинскими инструментами.

– Мне не нужна никакая помощь.

– Что ж, милорд, выбор за вами. Если рана загноится, ничего страшного - руку можно отрезать. У тебя есть вторая рука, а со временем научишься так же хорошо стрелять левой…

– Черт побери! Ладно, делай, что считаешь нужным, - процедил Анатоль, выбираясь из сюртука. - Все равно от тебя не отделаешься.

– Ты чертовски прав, кузен, - сказал Мариус. Анатоль закатал рукав, ругаясь сквозь зубы, когда ему приходилось отдирать ткань, прилипшую к ране, которая сразу же стала опять кровоточить.

Порез на внутренней стороне предплечья был чистым, но Мариус, промокнув его влажным полотенцем, нахмурился.

– Рана не очень глубокая, швы накладывать не придется, - сказал он. - И все равно Роман совершил недопустимый поступок.

Анатоль пожал плечами - и тут же вздрогнул от боли, которую причинило это движение.

– Отчасти я сам виноват, - хмуро признался он. - Это было недостойно - воспользоваться даром для того, чтобы выплеснуть вино ему в лицо. Я не должен был до такой степени терять власть над собой.

– Думаю, ты проявил изрядную выдержку. - Мариус порылся в сумке, достал кувшинчик с собственноручно изготовленной целебной мазью. - Твоей силы хватило бы, чтобы повышвыривать нас всех в окна.

– «Обладающий великой силой должен пользоваться ею мудро», - вяло процитировал Анатоль, потом со свистом втянул в себя воздух. Что бы там ни намешал Мариус в это проклятое снадобье, жгло оно не хуже перца.

Мариус сочувственно улыбнулся, и на краткий миг Анатоль ощутил, как сильны узы, связывающие его с двоюродным братом. Но это ощущение длилось недолго, ибо взгляд его постоянно натыкался на свидетельства недавних бесчинств - опрокинутые стулья, осколки посуды, пятна крови на прекрасном обюссоновском ковре.

Он тяжело вздохнул, и, пока Мариус перевязывал ему руку, перед его мысленным взором возникали образы, которые ему так хотелось бы изгнать из памяти. Чаще всего прочего - лицо Медлин. Такое серьезное, когда она растоптала его последнюю надежду, сказав, что не верит в вечную любовь, такое испуганное, когда он бросился на Романа, словно бешеный пес.

И полное боли, когда Анатоль оттолкнул ее. Но в ту минуту ее доброта и участие жгли его сердце сильнее, чем мазь Мариуса.

Он проклинал тот день, когда согласился на этот глупый званый ужин. Все, чего он добился за последнее время, все усилия походить на джентльмена, пошли прахом. Этот вечер лишь больше убедил его жену в том, что он не годится для жизни в обществе и заслуживает пустой постели.

Мариус на миг остановился и сказал:

– Думаю, тебе следует просто забыть все, что здесь произошло, и помириться с женой. Ступай к ней в постель.

Анатоль дернулся, словно Мариус воткнул ему в руку иголку, устремил на него полный негодования взгляд.

– Кузен, ты же только что говорил, что не любишь пускать в ход свои способности.

– Не люблю. Но когда чувства столь сильны, они сами проникают мне в голову, хочу я того или нет. - Он смущенно улыбнулся, потом посерьезнел. - Анатоль, я не знаю, что заставляет тебя отдаляться от жены - ложный стыд или ложный страх. Но и то и другое надо отбросить.

– Мариус, тебе ли давать подобные советы? - Это были жестокие слова, достойные разве что Романа, и Анатоль пожалел о них, еще не успев договорить.

Глаза Мариуса стали еще печальнее, но он спокойно ответил:

– Напротив, именно мне и пристало советовать. Не совершай ошибки, которую совершил я. Иди к своей жене, пока еще не поздно.

Голос Мариуса задрожал от сдерживаемых чувств. Он начал поспешно складывать инструменты в сумку.

Анатоль отвел глаза. Он, как и все Сентледжи, ощущал неприятное беспокойство, вспоминая о горе Мариуса. Оно было пятном на безупречной белизне семейного предания, напоминанием о том, что даже дар Искателя Невест не всегда охраняет от беды.

Анатоль пошевелил рукой и с изумлением обнаружил, что боль ослабла. Может быть, теперь кузен наконец уедет?

Мариус, однако, продолжал:

– Я знаю, что ты не очень-то жалуешь мои советы, кузен, но должен тебе сказать кое-что еще.

Анатоль нахмурился. Он не хотел больше говорить о Медлин.

– Это о Романе, - поспешно проговорил Мариус.

– О Романе? - удивился Анатоль. Он несколько успокоился. - Что о нем говорить? Я и сам могу сказать, что ты увидел, заглянув в его сердце. Мою голову, насажанную на кол.

Мариус покачал головой: