Книга Полночный час - Карен Робардс

Ну и черт с ней, с мамашей! Пусть вопит, пока не посинеет!

Он нахлобучил бейсболку, вытащил из шкафа прихожей кожаную куртку на случай, если вновь пойдет дождь, и выскользнул через заднюю дверь из дома.

Воздух был прохладный, трава мокрая, а каждый раз, задевая какой-нибудь куст, он получал солидную порцию ледяного душа. Перелезть через несколько жалких заборов, разделявших дворики, для него было делом пустяковым, но деревянные слеги, на которых держался штакет, оказались жутко скользкими. Его левая нога сорвалась, он потерял опору и наткнулся животом на заостренные верхушки штакетин. Боль, которую он ощутил, разозлила его. Хромая и испуская сквозь зубы грязные ругательства, он добрался до жилища Каролин.

Пролезая сквозь просвет в живой изгороди, он увидел, что Донни и девчонка все еще стоят возле дома, целуясь, обжимаясь и без конца желая друг другу доброй ночи.

Он с завистью глядел на них, пока Донни, наконец, не оторвался от своей подружки и не направился к своей машине. Каролин махала ручкой ему вслед, а Маленький Братец уже занимал позицию напротив щелочки между занавесками.

Каролин, как и положено, преспокойненько вошла в свою комнату и зажгла свет.

Приникнув вплотную одним глазом к стеклу, он получил отличный обзор.

Он видел и ее кровать, и платяной шкаф, и ее белого жирного персидского кота, расположившегося в ногах кровати на покрывале. С сосредоточенным вниманием кот, как и его невольный сообщник за окном, наблюдал, как Каролин раздевается.

Боже, как же она была хороша! Выбрать себе в подружки первую красотку школы – это вполне соответствовало стилю жизни Большого Братца. Ему всегда доставалось самое лучшее. Если мамаша готовила стейки на ужин, то Донни получал самый из них большой. «Ему это нужно», – говорила она при этом. Она покупала ему дорогую одежду, потому что в такой одежде он хорошо смотрится. Так она говорила. Родители уплатили половину стоимости его машины и выплатили всю его страховку. А Маленькому Братцу пришлось выложить все свои жалкие сбережения на покупку мотоцикла, и у него не было страховки. Все, что Донни хотел, он получал. Маленький Братец подбирал остатки, и то если ему повезет.

Комната Каролин была выкрашена в голубой цвет – ее любимый, как ему было известно. Вероятно, под цвет ее глаз. Мебель в спальне была белой, кое-где с позолоченными краями, в каком-то сказочном стиле, названия которого он не знал.

Он мог видеть Каролин сразу и сзади и спереди, отраженную в зеркале. Она расчесывала волосы, стоя перед зеркалом, вделанным в дверцу платяного шкафа, куда она убрала свою одежду. Теперь на ней были только трусики и шелковый голубой лифчик, из которого прямо стремились наружу белоснежные, как сливки, груди.

Единственное, что портило ему все удовольствие от зрелища, – это мысль о том, что Донни имеет возможность не только созерцать ее прелести, но и наслаждаться ими.

Каролин вдруг замерла, как будто услышала что-то ее испугавшее. Он никак не мог потревожить ее – от него не исходило никаких звуков. Он проследил за ее взглядом. Она смотрела на своего кота, а проклятый кот уставился на окно, как будто почуял его присутствие.

Дерьмо! Прежде чем он успел смыться или хотя бы пригнуться, занавески раздвинулись, и перед ним возникла Каролин, отделенная от него лишь тонким прозрачным стеклом.

Он чуть не обмочился в штаны.

Он свалился камнем на землю, надеясь, что она не разглядела его в темноте, находясь в освещенной комнате. Полоска света из окна падала на траву. Край ее был как раз возле его головы. Но потом полоска померкла. Это она задернула занавески.

Только сейчас он смог набрать в грудь воздуха. До этого он вообще не дышал. Внутри у него все дрожало. Быть застигнутым за мерзким подглядыванием ему никак не хотелось. Это могло обернуться большими неприятностями. Даже больше чем неприятностями. Все подумают, что он извращенец. А родители вообще изваляют его в дерьме.

– Донни? Донни, это ты?

Каролин уже была снаружи, накинув на себя что-то воздушное. Неуверенной походкой она обогнула угол дома, вглядываясь в темноту.

Она ищет своего милого Донни!

Удаляясь от нее на четвереньках, он вдруг сообразил, что на нем бейсболка Донни с эмблемой «Чикаго Буллз» и кожаная куртка брата.

Она вполне могла принять его за Донни.

Слава богу, она не узнала его. Только б поскорее унести отсюда ноги!

– Донни? Где ты?

К дому примыкала пристройка – сарайчик для хранения садовых инструментов. Он укрылся в его тени, а потом проник внутрь, натыкаясь на пустые цветочные горшки, лопаты и грабли, на громадные мешки с удобрениями, размером больше его. Сердце его бешено колотилось, ладони вспотели от волнения. Если он попытается перебежать через двор, она непременно его увидит. Одна надежда, что ей скоро надоест шляться вокруг дома, и она уберется восвояси, к себе в спаленку. Если ему повезет и она не заглянет в пристройку.

Но когда в его жизни ему везло?

– Донни?

Он осмелился поднять взгляд и увидел, что Каролин приближается к нему, идет прямо на него. Было очевидно, что она его видит и думает, что он – Донни. Иначе она не шла бы так смело, без колебаний.

– Донни? – Голосок ее был нежный, мелодичный, лишь немного озадаченный.

Ничего не оставалось делать, как встать с четверенек на ноги. Она наткнулась на него.

– Я думала, ты ушел. Ты что-нибудь забыл? Я… – Слова застряли у нее в горле, как только она коснулась его. – Ты не Донни, – сказала Каролин, будто выдвигая против него обвинение.

Вот так всегда в его жизни!

– Я… – начал он и не смог продолжать. Да ему и сказать было нечего.

Она прямо взбесилась, поняв, кто перед ней, отдернула руку, скривила личико, словно унюхала нечто отвратительно смердящее. Куда делась ее нежность? В голосе звучали металл и ледяное презрение.

– Ты подглядывал за мной, ублюдок, хотел увидеть, как я раздеваюсь. Ведь правда? Правда? Ты больной, ты это знаешь? Ты больной, ты мерзкий, грязный ублюдок! Я сейчас разбужу родителей. Они вызовут полицию. Они сообщат твоим родителям. Донни превратит тебя в лепешку, и это еще не самое плохое из того, что с тобой будет, гнусный червяк.

Она собралась бежать ко входу в дом, ее волосы взметнулись, яростью дышало все ее стройное, напряженное тело.

– Каролин! Обожди!

Он схватил ее за руку. Он не мог отпустить ее, не мог позволить ей разболтать родителям, полиции, всем. Он должен был остановить ее, образумить, внушить, что она слишком плохо о нем думает, но никаких убедительных слов для нее он сейчас не находил.

– Не трогай меня, извращенец! Убери руки! – Она освободилась резким движением и выскочила из пристройки.