Книга Тихая жена - А. С. А. Харрисон

Когда они с Джун и Корин вместе входят в церковь, все оборачиваются на них. Они располагаются в средних рядах. Гроб, стоящий у алтаря на постаменте, к счастью, закрыт. Да, Джоди хотела примириться с фактом его смерти, но смотреть на непосредственное доказательство ей не хочется.

Подруги прикрывают ее с боков, и Джоди рада, что решилась на это, церковь заполняется, ей приятно, что люди пришли попрощаться с Тоддом. Толпа, обстановка и внешняя атрибутика напоминают все другие похороны, на которых она бывала, все идет, как и полагается, и это ее успокаивает: люди собрались ради серьезной общей цели, царит атмосфера задумчивости, хоть и несколько наигранная, строгие букеты цветов, приторный запах старой древесины, солнце, пробивающееся сквозь цветные витражи, неприятный влажный холод, гул напыщенной толпы, тишина, воцаряющаяся, когда пастор восходит на кафедру. Даже его речь уже знакома, она никак не подогнана под личность усопшего. Умерев, мы все становимся одинаковыми, нас сводят к общечеловеческому знаменателю, втискивают в библейские шаблоны.

Поскольку смерть – это окончание проблем, испытаний, боли, печали и страха.

Пыль вернется в землю, каковой она и была, а душа вернется к Господу, который ему ее даровал.

Голым я появляюсь из утробы матери, и голым я ухожу. Бог дал, Бог взял. Да будет благословенно имя Господне.

Когда проповедь касается того аспекта, что Тодд был женихом и будущим отцом, важным кормильцем, украденным прямо накануне свадьбы, Джоди это уже не особо нравится. Но священнику нечем утешить обездоленную невесту.

В любой ситуации необходимо благодарить Господа. Благодарность не должна быть поверхностной. Это глубокое и покорное признание существования добра даже в самом страшном, что случается в жизни.

Когда служба заканчивается, исход из церкви происходит согласно принятым правилам – сначала люди с первых рядов, за ними торжественно встают последующие. Джоди повзрослевшую Наташу не видела еще ни разу, но выросшую девочку заметить нетрудно, когда она проходит мимо, задрав нос и отведя взгляд. За исключением того, что она вытянулась и перестала носить хвостики, она совсем не изменилась; даже в детстве у нее было такое же пухлое, чувственное лицо. Она пришла с группой поддержки, обступившими ее подружками-ровесницами. Дина не видно, хотя Джоди этого и не ожидала.

Труп пока не трогают, но скоро его кремируют. Выйдя на улицу, люди начинают сновать в толпе, здороваться друг с другом. От свежего воздуха, возможности пообщаться и сбежать к своей машине всем сразу становится лучше. Перед Джоди предстает Гарри Ле Грут и без тени какого-либо смущения выражает соболезнования. Другие уже выстраиваются за ним в очередь. Низенький агент по недвижимости, сотрудничавший с Тоддом, он говорит слишком быстро. Клифф и Хизер Йорки, в двубортном пиджаке он выглядит вполне элегантно. Всякие поставщики, знавшие ее как жену Тодда. Все говорят, как это ужасно и как они сочувствуют. Появляется и Стефани в компании других арендаторов офисного здания, они спрашивают, что с ним будет. Она говорит, что надо оплачивать какие-то счета, а у нее подписывать чеки полномочий нет. Спрашивает, надо ли ей оставаться на работе и пытаться что-то улаживать. И за зарплату она беспокоится.

Все это общение идет Джоди на пользу. Она оказалась права, решив показаться на похоронах. Есть ощущение, что все как-то устраивается. Смерть Тодда восстановила ее в правах его жены и наследницы. Принимая на себя эту власть, данную ей собравшимися и самой ситуацией, она отвечает Стефани, что оценит положение дел и свяжется с ней. Джоди благодарна ей за предупреждение насчет кредиток, что избавило ее от возможного бесчестия, если бы она пришла в магазин и не смогла расплатиться. Ведь Стефани не была обязана так рисковать ради нее.

Вскрытие происходит по дороге домой. Корин начинает с заявления, что Тодд был бы доволен тем, как все прошло.

– Народу собралось множество. Сзади даже стояли.

– Я многих из них не знаю, – говорит Джоди, – наверное, с работы. Может, кто-то просто прочитал в газете и пришел из любопытства.

– Наверное, среди них и родственники, – предполагает Джун.

– У Тодда никого не было, – отвечает Джоди.

– Совсем?

– Ну, может, где-нибудь какой-нибудь кузен или кузина. О которых он сам не знал.

– А твои родственники?

– Я упросила их не приезжать. Впрочем, это было не так уж трудно.

– Как ты думаешь, это Наташа организовала? – спрашивает Корин.

– Наверняка. Мне все показалось несколько безвкусным. Мне было даже немного стыдно за Тодда.

– А что не так?

– Очевидно, что все по дешевке. Ну, понятно. Гроб закрытый, чтобы за бальзамирование не платить. Выбрала кремацию, чтобы на гробе сэкономить. А Тодд не хотел, чтобы его кремировали, он был за погребение. Возможно, он предпочел бы и настоящую католическую мессу.

– Не знала, что Тодд был католиком, – говорит Джун.

– В церковь он не ходил. Но по воспитанию – католик.

– Наверное, и гроб напрокат взяла, – предполагает Корин. – Думаю, все, кто выбирает кремацию, так делают.

– Разумеется, напрокат, – соглашается Джоди.

– Интересно, был ли он сам, – продолжает Джун. – Ну, говорят, что люди приходят на собственные похороны. Летают по залу, смотрят, кто пришел, слушают, что о них говорят.

– Ему наверняка тут же захотелось бы доплатить и сделать все лучше, – отвечает Джоди.

– Наверное, прах отдадут Наташе, – предполагает Корин.

– Ну и пожалуйста, – говорит Джоди.

– Ты с ней вообще разговаривала?

– Нет. К счастью. Она предпочитает держаться от меня на расстоянии.

– Додумалась.

– Да и что она мне скажет, если поводов для злорадства больше не осталось?

– Здорово, что все сложилось в твою пользу, – напоминает Корин, – ну, в плане завещания. Джоди, я так за тебя рада. Ты столько вытерпела, так что заслужила.

– Неисповедимы пути господни, – добавляет Джун.

После похорон жизнь возвращается в привычный ритм. Джоди снова начинает выгуливать собаку по утрам, заниматься фитнесом, принимать клиентов, обедать с подругами. Хотя ее привычное равновесие и уверенность в себе пропали. Живет в своем мире она уже неспокойно, время идет, и ей становится противно от того, что она наделала, Джоди не понимает, как такое могло получиться. Просыпаясь по утрам, она вспоминает об этом не сразу, секунда-другая проходит мирно, но потом ее настигает это осознание, и всегда одинаково: словно экстренный выпуск новостей. Время идет, но факты все не оседают в голове и не сглаживаются памятью.

Джоди чувствует, что, убив его, убила и что-то в себе. Хотя в глубине души она понимает, что этого не стало уже давно – простодушия и доверчивости, чистосердечности и преданности. Какие-то части ее души, ранее живые, теперь обескровлены, став мертвыми пятнами в тканях ее психики, они поддались некрозу, который вторгся и на ту территорию, которая не принадлежала отдельно ни Джоди, ни Тодду, а была общей, самими их отношениями. Может казаться, что уж она-то, психолог, могла положить этому конец, спасти и себя, и их пару, но все происходило так изощренно, подкралось так коварно, совершенно незаметно. Это как лицо меняется с возрастом: ты смотришься в зеркало ежедневно и ничего не замечаешь.