Книга Сент-Женевьев-де-Буа - Марина Юденич

— Да, был там еще одни прелюбопытнейший персонаж, который попал в поле зрения полиции и подозрения вызывал самые серьезные — но, как в воду канул, разыскать его не удалось Вот ему-то, возможно, смута семнадцатого года, оказалась, как раз, очень на руку — Кто это был?

— Пиит. Именно так хочется сказать о сей персоне — пиит. Не поэт.

Сейчас имени, а уж тем более виршей его не назовет вам пожалуй, ни один самый взыскательный исследователь литературы, я, по крайней мере упоминания о нем нигде не встречал. Что тоже крайне странно, знаете ли молодые люди, причем мысль эта только сейчас меня посетила Похоже, что скрылся он как бы весь, вместе со своими творениями и даже памятью о них Странная, право, коллизия Здесь непременно надо будет покопаться, непременно Да. Ну так вот, блистал, сиял и был всячески прославлен в среде питерской богемы в ту пору некто — Ворон. Это был разумеется псевдоним, но придуманный этим шельмецом очень удачно — он, как бы, это поточнее выразиться, судя по воспоминаниям о нем, которые сохранились, заметьте! опять же только в уголовном деле, — все время действительно каркал — и все предвещал в своих виршах самые разные пакости и напасти, которые в самое ближайшее время падут на грешную землю, опять же, заметьте! по сути подлец — таки накаркал. Ну прибавьте к этому изрядную долю мистики, каких-то там мрачных средневековых аристократов, глодающих хладные трупы в подземельях своих замков… Одним словом, чувствительные барышни падали в обморок, мужчины завидовали и искали дружбы, а все вместе рукоплескали возносили этого стервеца чуть ли не до небес Должен сказать, что популярность, да что там популярность — слава этого деятеля в ту пору была такова, что его персонажем своих воистину — теперь уже можно смело констатировать — великих произведений вывели даже некоторые знаменитые русские литераторы Так что подступиться к нему было не так — то просто, а полиции, например, доподлинно было известно, что в своей квартире на Васильевских линиях он устроил истинный вертеп и пристанище разврата, где предавались всем модным в ту пору порокам включая курение опиума и прочей дряни, о кокаине я уж и не говорю — в ту пору в богемной среде это было в порядке вещей. Среди посетителей, а можно сказать, что и что завсегдатаев этого притона замечены были отнюдь не только представители питерской богемы, коим предаваться всяческим порокам и излишествам в ту пору было можно и едва ли не должно, но и персоны, которым в такие места путь был строго-настрого заказан — политические деятели, члены блестящих аристократических фамилий, вплоть до царствующей — Романовых. По меньшей мере известно было о посещении вакханалий у Ворона даже двумя великими князьями Полиция в этой связи оказалась в ситуации, описанной в известной басне, когда видит око да зуб неймет. Словом, скрипя зубами, терпели Но приглядывали И замечать стали, что помимо сановных отпрысков и сумбурной богемы наведываются к Ворону и людишки находящиеся можно сказать, под пристальным наблюдением полицейского ведомства — разбойнички, причемкрупноговесьма полета, господа-революционеры из наиболее радикальных — словом, публика в своем жанре серьезная и весьма опасная. Это было уже кое — что для полицейских чинов и можно было с большой причем долей вероятности предположить, что над головой господина Ворона начали сгущаться тучи На самом деле, звали этого господина Рысевым Андреем Валентиновичем, принадлежал он к мещанскому сословию и происходил из семьи скромной, ничем себя не прославившей, которой очевидно стеснялся и ничего никому не рассказывал. Рысев, по наблюдению полицейских соглядатаев вообще был человеком скрытным, о себе рассказывал редко и скупо, а если и говорил, то напускал обычно такого мистического туману, что впору было почитать его чуть ли не пришельцем из иных, неведомых человечеству миров и пространств Мода на все непонятное и мистическое, надо отметить тогда была чрезвычайной, как впрочем и сейчас… Хм, забавное совпадение не правда ли? Однако оно имеет строго научное объяснение — в смутные времена люди более всего склонны искать опоры в областях неизведанных, поскольку известные структуры и личности, совершенно очевидно, ничего хорошего не изобретут и на светлый путь уж точно не выведут Но это так, лирическое отступление в жанре старого диссидента. Так вот тучи над головой господина Рысева ощутимо сгущались и он, очевидно не слишком уповая на свои мистически возможности и сверхъестественные силы, с коими, как утверждали находился в постоянном сношении, решил исчезнуть Однако для этого требовались средства и немалые — посему сочинитель Рысев и решился на откровенно уголовное преступление, причем в сообщниках у него по этому дел был самый настоящий бандит по кличке Каин, или Ванька-Каин, питерским сыскарям очень хорошо известный. Тот и вовсе был разбойник с большой дороги и числи за собой не одно, кровавое причем, деяние. Какова же связь этих душегубов с семейством фон Палленов и их трагической гибели, хотите вы спросить меня? И давно хотите, по глазам вижу А вот какова — следствию доподлинно стало известно, что часть новогодней ночи, а если быть точным, то ее остаток вплоть до рассвета сестра и брат фон Паллены провели в той самой зловещей квартире Ворона на Васильевских линиях. Там пировала большая довольно и разномастная весьма компания, но под утро все разъехались, те же кто не мог этого сделать по причине невменяемого состояния, разлеглись спать Однако кто-то из них сознания лишен был все же не до конца, и допрошенный как следует полицейским следователем, вспомнил-таки, что уже на рассвете Ворон и молодые фон Паллены квартиру ту покинули, причем девица фон Паллен была вроде как не в себе, и все выкрикивала какие-то странные слова, будто командовала войском или еще кем, но господин Ворон ее буйству всячески потворствовал и даже изображал из себя то ли солдата, то ли какого другого воителя, словом — куражился. В полиции рассудили потом, что юная баронесса просто перенюхала кокаину, до которого, как утверждали, была большая охотница. Брат же ее, напротив, был тих и робок, вроде бы даже чем-то сильно напуган и действовал как бы по принуждению Ту же компанию выходящей их дома Ворона заприметил и дворник, однако он утверждал, что господ было четверо.

Четвертый был по его описаниям точь — в-точь Ванька-Каин, как есть собственной персоной. Большего однако полиции установить не удалось, по той простой причине, что сразу же после совершенного злодеяния и сочинитель Ворон, и бандит Каин исчезли, словно растворились в извечных наших питерских туманах. Поймать их не удалось, хотя некоторые усилия на этот счет прилагались, ну а там наступил уже и февраль года 1917 со всеми вытекающими из него прискорбными весьма для России последствиями.

Вот такое было вам мое последнее сказание и с чистой совестью вослед за известным персонажем могу заметить: « Летопись закончена моя» Однако, не сочтите за нескромность, — большего вам вряд ли где и кто поведает разве что и вправду отыщутся потомки, которым семейная тайна открыта была более полно Ну на то — дай Бог вам удачи!

— Простите нас, Аполлон Моисеевич, мы и так без всякой меры злоупотребили вашим временем, но вот, пожалуйста, один только еще, последний вопрос Нет ли у вас каких фотографий, или копий тех фото, что связаны были бы с делом фон Палленов?

— О, молодой человек, своим вопросом вы не только не обременили меня, но и пролили бальзам на раны моей души. Фотографии! Ведь я писал документальную повесть, вернее сборник документальных новелл и без фотографий, сами понимаете, он смотрелся бы совершенно не так И вот представьте! Когда книга уже готова была к публикации, архивное начальство вдруг встает в позу и не желает фотографиями делится вовсе, вернее желает конечно но за отдельные и совершенно немыслимые для меня деньги! Рассказать вам все, молодые люди — так это будет материал для отдельной эпопеи, причем эпопеи героической. Героем конечно был я! Я их уломал! Это было что-то, это была битва слонов в Месопотамии, но я их уломал! Фотографии, разумеется, копии их у меня есть! Правда, сдается мне, что по делу фон Палленов их не так уж и много, но что-то определенно есть От вас потребуется еще некоторое терпение — я пойду их искать и может статься, что найду не сразу. Но найду, можете не сомневаться Когда профессор весьма бодро, словно и не было двухчасовой беседы, более впрочем походящей на лекцию, удалился, насвистывая даже что-то бравурное себе под нос, Куракин, не особо впрочем заинтересованно, поскольку, вероятнее всего, сам знал ответ, поинтересовался у Полякова: