Книга Зачем? - Елена Черникова

Лучше бы он молчал.

- Ах ты, нежная тварь! - не выдержала Мария и всё-таки ткнула ему в шею ножницами.

Два острия вонзились в рыхлый загривок завхоза, отчего машина дёрнулась в сторону и впечаталась в бетонный столб. Аристарх Удодович проглотил руль прямо желудком...

Кругом закричали, засвистели, Мария ослабленно откинулась назад, чуть не плача от досады. Попыталась выбраться из расплющенного автомобиля, но дверь заклинило. Плохо. Сейчас приедут из Службы спасения, срежут крышу, а потом заметят, как у пострадавшей дамы экстренно срастаются переломанные ноги. Плохо. И совсем плохо, что не выдержала своей тошноты, брезгливости, ткнула Аристарха, испугала Аристарха. Он был вульгарно смертен. Плохо.

Спасатели резали крышу и дверь, а Мария соображала, как спрятать ноги. Ей нечего было сказать спасателям. Кости уже срослись. Даже синяки пропали. Всё. Целостность организма восстановилась. Мария закрыла глаза. Что соврать милиции? Как спрятаться? Вот уже разжали кузов, выкинули крышу и двери...

- Вы как? - сочувственно спросил старушечий голосок. - Спортом больше не занимаетесь?

Мария вздрогнула от неожиданного вопроса, открыла глаза и увидела свою старинную знакомую - хрупенькую старушку с Гоголевского бульвара, некогда спасённую от банды подростков. Откуда? Но думать было некогда. Бабуля протолкнула в машину плед, Мария укрылась и, демонстративно хромая, выкарабкалась на тротуар. Подскочили врачи.

- Не надо, деточки, не беспокойтесь, - убеждала медиков бабушка. - Мы с внученькой сами... Тут близко. Я сама хирург. Мы справимся!

Стражи порядка, усердно протоколировавшие происшествие, на минуту выпустили квохчущую бабушку с внученькой из виду. Один молоденький курсант подбежал было, но ему тут же сообщили, что закутанная в плед женщина просто случайно подсела в роковой автомобиль. Просила, так сказать, подбросить до соседней улицы. А водитель, понимаете, вот что учудил. Разбился, горемыка. Возможно, был пьян. (Мария вспомнила, сколько водки выпил завхоз накануне. Наверняка амбре ещё несёт. Да и всё остальное, включая мокрые штаны пострадавшего, могло подтвердить следствию его состояние.) А любимая бабушка - вот - мимо шла. К счастью.

Женщины засеменили в ближайшую подворотню. Бабуля вела себя так уверенно, словно всю жизнь спасала людей от преследования. Оторвались.

Когда опасность диалога с властями и спасателями осталась позади, Мария выпрямилась, вернула старушке плед и выдохнула:

- Спасибо! Но как вы здесь оказались? До вашего дома отсюда ого-го. И этот плед... Как это?

- А вы, милочка, там, весной, на моём бульваре - как оказались?

Бабуля выдержала вполне театральную паузу и сама же ответила:

- А вот так!

Мария молчала, восхищённо глядя на собеседницу. Судьба! Вот что такое судьба! "Не трогай моих волчат, Иван-царевич, я тебе пригожусь..." - в памяти вспорхнула стайка сказочных птиц.

- Я могу что-нибудь сделать для вас? - спросила она. - Я перед вами в слишком большом долгу.

- Деточка, я часто смотрю телевизор. У меня пока, слава Богу, очень хорошая память. Умею сопоставлять факты. Я давно всё поняла про тебя. Спаси тебя Господь...

- Но всё-таки как вы именно здесь да с пледом?.. - Мария была очень взволнована.

- Сама не знаю, честное слово. Позвонил какой-то пожилой мужчина, чуть картавил, и сказал: "Бери плед и поезжай!" Адрес назвал. А голос такой убедительный, такой, главное, знакомый, что я почему-то встала и поехала. На метро! А у меня ноги больные, позвоночник... я в метро лет пять не была.

- Вы не узнали голос? Совсем?

- Похож очень, - бабушка крепко задумалась, - на... на... Ой.

- Ленин, - одновременно сказали Мария и бабушка.

Отец и сын Ужовы быстро исчезли за низкими хмурыми облаками.

- Карлсоны полетели! - радостно кричал во дворе какой-то не к месту просвещённый мальчик и махал рукой.

Сыщики загробно молчали. Когда прошло первое впечатление от позора, старший по группе вынул телефон и набрал номер Зубастого курильщика. Не получив, естественно, ответа, он позвонил руководству и в полшёпота доложил обстановку. Ему в полшёпота обрисовали его светлое будущее; офицер потемнел.

Группа, отбросив сети, побежала в соседний дом к Зубастому. Звонили-звонили - тишина. Открыли дверь специнструментами, тщательно осмотрели квартиру, обнаружили пустой выключенный холодильник, доложили по инстанции.

Возвратившись в штаб, узнали о катастрофе венского самолёта. С места падения сообщили, как из кучи обломков, из огня и дыма, выпрыгнула бойкая верхняя челюсть и поскакала искать нижнюю. И нашла. И челюсти, встретившись, понеслись искать бронегалстук - и нашли. Нечаянных свидетелей, видевших эту встречу, уже везли, в изменённом состоянии сознания, на другую встречу - с медициной.

Ужовы сначала старались не смотреть вниз, но в облаках это прошло, и появилось любопытство. Крупинки мокрого холода облепили отца и сына со всех сторон, но было приятно, даже чуть щекотно. Туча попалась крупная, тяжёлая, надёжная. Иван Иванович решил притормозить, отдохнуть, но Васька всё тянул его прочь от Москвы, скорее, скорее!

- Зачем спешить теперь? - прямо в ухо сыну сказал Иван Иванович.

- Надо. Пока коридор свободен.

- А что случилось? Какой коридор?

- Воздушный. В Америке авария, электричество вырубилось. Это дня на три. Самолётов меньше. Летим, пока не затянуло в какое-нибудь сопло.

- В сопло не затянет. А что это с Америкой? Ты откуда знаешь?

- Как обычно, от верблюда. Пап! Я устал напоминать тебе!

- А, да. А почему в Америке авария?

- У них с 50-х годов электросети не обновлялись, поскольку находятся в частных капиталистических руках. Наши, российские, пока что в государственных. Если мы сделаем по-американски - всё, нам тоже кранты. Электроны должны быть государственные!

- Понятно. Куда летим? В Европу? - деловито спросил отец.

- Ну её. Летим к Дуне.

- К Дуне, в Европу... - задумался Иван Иванович, подтягивая сына поближе.

- Папа! Дуня дома. С Федей. Всё трясётся с самой зимы. Летим - успокоим женщину. Я знаю - куда.

- Мама твоя говорила, что отправила Дуню в медвежий угол.

- Вот-вот, - кивнул Васька, - и нам туда же. - Он потянул верёвку на себя и развернул экипаж градусов на девяносто.

Иван Иванович молча покорился. Он устал, перенервничал, он никогда не бывал в облаках в этом смысле слова. Жена и сын, конечно, подтрунивали вечно, что он витает в облаках, но вот пришла болезнь - и образное выражение материализовалось. Собственно, как и у всех остальных инфицированных. И теперь не время и уж тем более не место спорить с сыном. Говорит, надо лететь к Дуне в медвежий угол - значит, летим к Дуне. В медвежий угол. Ужов чуть не заплакал. От слёз его удержало абсолютно уникальное соображение: ведь он летит сквозь грозовую тучу! А вдруг от лишней капли влаги - то есть от его нештатных, частных слёз - туча переполнится и выльется на Москву? А там и так вчера был потоп.