Книга Всадник - Анна Одина

– Скажи… – она подошла к Галиату и заглянула в его книгу, – могу ли я издать указ до коронации? Есть ли у меня какие-нибудь права в этой земле?

– Законы, сведенные в книге окончательного Собора[109], – преобразователь деликатно откашлялся и прикрыл пальцами место, которое читал, – недвусмысленно гласят: законодателем может быть лишь военачальник… получивший власть над Рэтлскаром в соответствии с принципом примогенитуры.

Леди Ицена кивнула, но лицо ее оставалось так же не потревожено движением мысли, как и после упоминания филицида, поэтому преобразователь деликатно поспешил уточнить:

– …То есть власти, переданной от отца к сыну. При условии же недостаточного возраста регентшей будет его мать.

Ицена задумалась. Галиат выдержал паузу и озвучил вывод:

– Лорд Орах не будет иметь законодательной власти. Он сможет только влиять на вас и таким образом править. Но на документах будет стоять ваша печать и ваша подпись.

– Хороший Орах будет влиять на меня, вдову плохого Кэтанха и мать никакого Фаэтона, – торжествующе улыбнулась Ицена. – А я… я! Буду придумывать законы Рэтлскару! – Она на секунду сникла – внезапно перспектива эта показалась ей скорее обузой, чем долгожданным даром, но вскоре взбодрилась: – Пускай отныне ни один чужеземец из внешнего мира, из-за Воды, с края горизонта, не проникнет в нашу землю. Я, мой мертвый муж, мой живой жених, мой сын и будущий военачальник, змеиные наездники, шеф-капрал, шут, придворный оракул Галиат и люди рынка будут ждать, пока участь Рэтлскара решится сама. – Ицена понизила голос. – А чужеводцев мы выдворим.

– Я оформлю указ, – кивнул Галиат (про себя он отметил, что под такого рода указ подошла бы практически любая формулировка, позволяющая ицениной ксенофобской сущности отдать город во власть ее страхам). – Только змеиные наездники, как вам должно быть известно, леди Ицена, не являются подданными Замка-на-острове[110]. Если б не они, не быть бы Рэтлскару основанным.

– Ты дашь мне прочесть об этом, Галиат, – сказала Ицена, подавив зевок. – А сейчас мне пора.

Военачальница вышла, покачивая веретеном. Галиат вздохнул и принялся за дело. Вот что написал серебряными чернилами придворный преобразователь:

«Властию, данной военачальнице-регентше, действующей во праве и безмолвном одобрении усопшего ея супруга лорда Кэтанха и во имя и славу юного силонаследника будущего военачальника лорда Фаэтона, не достигшего ко утверждению сего закона возраста правления, настоящим доводим повеление до всех подданных Поселения Рэтлскар, включая жителей Замка-на-острове и Присоединившихся территорий: что с девятнадцатой волны и пятнадцатого, – тут Галиат замешкался, потом аккуратно стер серебряные чернила и вывел вместо этого, – шестнадцатого камня[111]вечера текущего сорок пятого дня месяца догар пятьсот седьмого оборота Поселения запрещается въезжать, прилетать и иными способами проникать в Замок-на-острове кому-либо из дальнего мира, а именно: из-за таинственной Воды; из-за края Горизонта; из Муравьиной Страны; из Железного Леса, а равно и из прочих внешних земель. Жителям Присоединившихся территорий для сообщений с Замком ежедневно вечером будет открываться пищевой ход.

Подпись: леди Ицена, от имени и в интересах усопшего лорда Кэтанха и юного лорда Фаэтона».

Галиат достал большую печать и аккуратно приложил ее под подписью. Буквы на печати разобрать было нельзя: они принадлежали не тому языку, на котором написан был документ.

3. Карантин: Spargi d’amaro pianto[112]

По бесконечному акведуку, тянувшемуся над волнами от острова за горизонт, неторопливым шагом двигался утомленный вороной жеребец. На спине жеребца сидел человек, укутанный в обширный плащ, голову его закрывал глубокий капюшон, а лицо было закрыто. Он подъехал к воротам в стене, окружавшей остров, в тот момент, когда стражники закручивали опускающие решетку лебедки и сводили створки ворот. На крепостной стене глашатай дочитывал указ леди Ицены.

Всадник проехал в ворота под падающей решеткой за полсекунды до закрытия; возможно, он ничего не знал о местных единицах измерения времени (как и абсолютное большинство жителей Рэтлскара). Подскочившего стражника он отодвинул рукоятью плети и, продолжая движение, указал ею же на вертикальный желоб, в который упал последний из шестнадцати камней, считавших время до вступления указа в силу. Щелкнули еще четыре камня, и на остров опустилась официальная ночь. Приезжий скрылся в привычной тьме.

Всадник в серебряной маске и плаще уехал недалеко в глубь военного поселения Рэтлскар. Копыта жеребца простучали по странным, мощенным стеклом мостовым всего пары улиц, когда перед верховым выросли два человека в доспехах и скрестили алебарды, преградив путь.

– Предъявите свидетельство о телесном здравии, скрепленное печатью имперского[113]дома, – неприветливо потребовал первый.

Всадник не изменил посадки и не поднял капюшона. Помедлив секунду – как будто решая, вступать в разговор или продолжить путь, – он все-таки ответил:

– На моем теле нет и не может быть печатей какого-либо дома, а других свидетельств о телесном здравии при себе не ношу.

Ночные стражи были настроены на неторопливый разговор. Второй поднял забрало и с неожиданной доброжелательностью пояснил:

– В Замок-на-острове запрещено въезжать без одобрения комиссии по карантину против змеиной болезни, кое одобрение выражается в соответствующем сертификате, называемом свидетельством о телесном здравии. – Он взглянул на напарника и уточнил: – Если вы не желаете пройти карантин, вы можете покинуть Рэтлскар.

– Да, – подтвердил первый. – А город закрыт. Поэтому, если вы не желаете проходить карантин, э-э-э… вы можете остаться под стражей, пока не пройдете его. Если пройдете.