Книга Искушение фараона - Паулина Гейдж

– А разве можно?

– Конечно, – улыбнулся Хармин. – Это святилище, всякий имеет право сюда войти. Мы можем просто смотреть, как другие молятся, нам необязательно самим совершать преклонение. Насколько я знаю, большой и богатый храм Астарты находится в Пи-Рамзесе, где ей служат множество жриц и жрецов, но здесь у нее обитель весьма скромная и ритуалы довольно просты. – Хармин говорил и одновременно подталкивал Шеритру вперед. Вместе они вошли через открытую калитку и очутились в небольшом дворике с земляным полом. От основной части храма его отделяла еще одна глиняная стена высотой в половину человеческого роста.

И внутри, и снаружи храм был заполнен людьми: они молились, распевали гимны. Но по мере того как Шеритра продвигалась к самому центру святилища, она замечала, что радостные голоса слышатся все слабее. Там, отделенная от толпы почтительным расстоянием, возвышалась статуя богини, рядом с которой самозабвенно исполняла свой танец одинокая жрица – звенели подвески у нее в волосах, в руках щелкали цимбалы. Ее обнаженное тело извивалось в танце, спина была выгнута, бедра напряжены, глаза прикрыты. Астарта возвышалась прямо за спиной плясуньи. Шеритра с любопытством разглядывала статую, испытывая одновременно и интерес, и отвращение при виде ее полных, нацеленных вверх грудей, выставленного напоказ каменного живота, сильных, нескромно расставленных ног, словно приглашающих любого, кто отважится, проникнуть между ними. Шеритра взглянула на Хармина, думая, что его глаза должны быть прикованы к танцовщице, но он смотрел на нее.

– Астарта дарит человеку удовольствия необузданной страсти, – сказал он. – Но кроме того, она еще и покровительствует любым формам самой чистой любви.

– А по виду никак не скажешь! – язвительно заметила Шеритра. – Мне кажется, она больше похожа на шлюх, которые наводняют Пер-нефер. Наша Хатхор тоже богиня любви, но в ней гораздо больше изящества и, как бы сказать, человечности.

– Согласен, – сказал Хармин. – Для Астарты в Египте не найдется места. Она призвана служить жестоким варварским племенам, именно поэтому ее святилища можно встретить лишь в тех частях наших городов, где селятся чужеземцы. А она ведь, наверное, старше, чем Хатхор.

– Дед питает к чужим богам большое почтение, – сказала Шеритра, когда они уже покидали священные стены. – У него рыжие волосы – это наша родовая черта, – мы возводим свою семейную историю к богу Сету, и Рамзес объявил его покровителем всего нашего рода. Сет, конечно же, египетский бог, но дедушка почитает также и его ханаанскую ипостась – бога Ваала. Он часто посещает храмы, расположенные в кварталах иноземцев. Мне кажется, так делать не следует.

– Мне тоже так кажется, – тихо произнес Хармин. – Я согласен с тобой и разделяю взгляды твоего отца, когда он говорит, что Египет в наше время подвергается медленному разрушению, потому что сюда так свободно допускают чужеземцев – и богов, и людей. Скоро дойдет до того, что Сета станут путать с Ваалом, Хатхор – с Астартой. И тогда для Египта воистину настанет конец времен.

Повинуясь мгновенному порыву, Шеритра шагнула к нему и поцеловала юношу в щеку. Она услышала, как за спиной тихонько кашлянул Амек.

– Спасибо тебе за один из самых чудесных дней в моей жизни, – с жаром произнесла она.

Когда Хармин вышел из лавочки, держа в руках флягу с пивом и четыре чашки, Шеритра уже уютно устроилась на маленьком клочке сухой травы под тенью высокой стены. Амек и его помощник с поклоном поблагодарили за приглашение, быстро выпили пиво и вновь заняли свои сторожевые позиции, тогда как Шеритра с Хармином долго сидели, не спеша потягивая пиво, наслаждаясь покоем и ведя неторопливую беседу. Темный напиток оказался более крепким, нежели светлое пиво, подававшееся за столом ее отца, и голова у Шеритры скоро закружилась. Однако это ощущение было не лишено приятности.

Наконец Хармин вернул в лавочку флягу и чашки, помог девушке подняться, и вместе они вернулись на лодку, где дремали разморенные солнцем матросы. Солнце уже клонилось к горизонту, его оранжево-желтый свет золотил парящие в воздухе крупицы песка и пыли. В этом предзакатном сиянии кожа Шеритры светилась, словно мед, а волосы отливали медью. Девушка поднялась по сходням, из последних сил добралась до каюты и со вздохом радостного облегчения упала на груду подушек. Ноги ломило от приятной усталости, и она начинала уже испытывать голод. Вскоре к ней присоединился Хармин, лодка плавно отчалила и взяла курс на север. Шеритра снова вздохнула. «Чувствую себя, словно я вдруг сделалась красавицей, – думала она. – Мне так легко, хочется беспечно смеяться и радоваться жизни». Она повернулась и посмотрела на Хармина, который в эту минуту старался стряхнуть пыль с юбки и задумчиво разглядывал свои грязные ноги.

– Все было так замечательно! – сказала она.

Он согласился с ней, посмеиваясь в душе – она это чувствовала – над ее воодушевлением, но Шеритра не держала на него за это зла.

– Сегодня я решал, куда мы пойдем и чем займемся, – сказал он. – Завтра у меня есть кое-какие дела дома, а послезавтра наступит твоя очередь отвести меня куда захочешь.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами.

– Ты хочешь провести со мной еще целый день?

Не говори глупостей, царевна, – произнес он, и в его голосе девушка различила нотки упрека. – Если бы я не хотел вновь тебя увидеть, я бы не стал предлагать встречу. Неужели ты собираешься превратиться в прежнюю недоверчивую Шеритру?

Шеритра чувствовала его упрек и недовольство, но это не вызвало у нее обиды и раздражения.

– Нет, не собираюсь, – смиренно проговорила она. – Я не думаю, что ты играешь со мной. – Она скрестила руки и молча сидела, уставившись на залитую закатными лучами воду за окном. – Я знаю! – наконец воскликнула она. – На отцовской лодке, вместе с Амеком и Бакмут, мы отправимся на юг, туда, где кончается город, где река течет свободно, и там будем целый день плавать, ловить лягушек, а потом пообедаем на берегу. Вечером можно поохотиться на уток в болотах! Ну как, согласен?

Он опустил глаза.

– Увы, не могу, – произнес он печально. – Я не умею плавать, царевна. Как и матушка, я боюсь воды. Ступить на борт лодки я еще в состоянии, но никакая сила на земле не сможет заставить меня погрузиться в воду самому. – Он поднял на нее взгляд, и Шеритра увидела, что его глаза сделались строгими и серьезными. – Хотя, конечно, мне будет приятно наблюдать, как вы плаваете и резвитесь в воде, а что касается уток и лягушек, что ж, это пожалуйста.

Она провела рукой по его нагретым солнцем прямым волосам.

– Прости меня, – прошептала она. – Значит, я придумаю что-нибудь другое, это будет сюрпризом, и ты узнаешь о наших планах только тогда, когда я за тобой заеду. Договорились?

Он кивнул, как будто по-прежнему находясь во власти своих невеселых раздумий, но потом улыбнулся.

– Я должен кое в чем тебе признаться, Шеритра, – тихо сказал он. – Надеюсь, ты не обидишься.