Книга Каменное сердце - Александр Прозоров

— Ты тут говорил про обоз.

— И что?

— А вот что! — И фиги были продемонстрированы еще раз.

— Руки помой. Вон, грязь под ногтями, — посоветовал Середин и отправился к горну.

— Трепло! — донеслось ему вслед. — У меня всегда все вычищено!

Олег добавил еще угля, кинул в горн собранное железо, поработал мехом, раздувая огонь, и уселся рядом, давая время заняться новой порции. Минут через десять снова принялся наддувать воздух. Когда заготовки нагрелись до девятисот градусов — светло-красный цвет начал переходить в оранжевый, — Середин прихватил клещами окантовку и стал ее плющить. Затем расковал в лепешку меч, топор, ножи, оставив нетронутым только вертел.

Прибежала Тария с двумя ведрами воды и давай крутиться, хвастаясь новым украшением: собранная по типу монисто из мелких серебряных пластинок шапочка с длинными пластинчатыми хвостами, что, свешиваясь спереди и сзади, красиво ложились на плечи. Убранство завершали жемчужные височные нити и бисерная ленточка возле ушей. Олег, занятый делом, кивнул:

— Молодец, очень красиво.

— Можно, я еще поищу, господин?

— Конечно, девочка. Все стойбище в твоем распоряжении. Если где корыто увидишь, неси сюда.

Он хорошенько поработал мехом, раскаляя железные лепешки добела, плеснул немного воды на наковальню, перекинул на нее заготовку, опять плеснул воды, зацепил вторую. «Мокрая ковка» — хороший способ избежать вбивания окалины в металл при сварке. Вернув потолстевшую, но теперь только одну заготовку в раскаленные угли, он ухватил другую, сварил, подсыпал топлива, снова сварил…

Вскоре после полудня скука победила в Роксалане муки совести. Девушка выбралась на белый свет, потопталась возле наковальни:

— Ты чего делаешь, Олежка?

— Пока не знаю. В крайнем случае сляб под руками будет.

— А что это такое?

— Железный слиток.

— Так бы и сказал, чего выпендриваешься?

— Слитки разные бывают. Криницы, булаты, отрубы. А вот это — это сляб.

Она походила вокруг, подняла один молот, другой. Но желания заняться и этим мужским ремеслом почему-то не проявила.

— Тария где, не знаешь? Чего-то есть хочется.

— Шемаханскую царицу пытается изобразить.

— Это как?

— Украшения всякие собирает и на себя навешивает. Вон, смотри, корыто несет. А сама вся в серебре и злате.

Насчет «злата» Олег преувеличил. На кочевнице появился лишь перламутровый пояс — бархатная полоса вокруг талии с понизью из речного жемчуга — и длинные серьги со множеством ровно окатанных маленьких рубинчиков.

— Изумительная красота, — не дожидаясь вопроса, причмокнул Середин. — Воды в него наносишь?

— Да, господин, — радостно ответила та и схватилась за ведра.

— Я пойду, проветрюсь, — неуверенно сказала Роксалана и направилась за ручей.

— Кладоискательство — страшная зараза, — усмехнулся ей вслед Олег и опять взялся за мешок с углем.

Вернулись «жены» вдвоем. Они принесли половинку барашка, запеченного на огне, целый кувшин орехов и такой же — кумыса, несколько вареных окороков. Похоже, на вчерашнем пиру победители не смогли слопать даже половины того, что приготовили. На Роксалане красовался наборный пояс из полупрозрачного, голубовато-зеленого лазурита, стреляющего на солнце ультрамариновыми лучиками. Похвастаться обновкой ей не позволяла совесть, но и не показать ее девушка была не в силах.

— Иди обедать, муженек, — позвала она, поворачиваясь то одним, то другим боком. — Руки еще не отмахал, целый день кувалдой стучать?

— Красивый, красивый… — кивнул Олег. — Снимай.

— С чего бы это, елы-палы?! — моментально окрысилась спутница.

— Тебе не приходит в голову, женщина, что, если муж что-то сказал, то это нужно просто сделать, а не задавать глупые вопросы?

У Роксаланы отвисла челюсть.

— Можно разогреть мясо над очагом, господин?

— Разумеется, Тария. Не мучайся с ножом, возьми вертел. Он мне пока не нужен.

Директор фирмы «Роксойлделети» по маркетингу щелкнула пряжкой, сложила пояс пополам и протянула Олегу. В глазах ее читалось: «Ну-ну, посмотрим…» Ведун провел пальцами по отполированным каменным пластинкам, слегка их растянул. Внутри шли два тонких ремешка, примерно с мизинец.

— Выдержит. Где старый ремень? — Роксалана так же молча отдала ему пояс. — Отлично. Тария, не пожертвуешь пару серебряных пластинок со своей новой шапочки?

— Да, господин, — склонила голову девочка.

Олег аккуратно разъединил четыре кольца на задних «хвостиках», снял пластинки, перекинул через ремешки пояса, молотком склепал обратно, на два повесил ножи, еще на два — чтобы нагрузку распределить — относительно тяжелый шамшер.

— Женщинам такое не положено, конечно. Но уж с кем связался, — протянул он обратно драгоценное украшение.

Роксалана щелкнула пряжкой, покрутила бедрами:

— Классно!

— Ты что-то сказала, дорогая?

— Ах да. Тария, спасибо тебе огромное. Пластины тут встали, словно так и было задумано. Будто всегда так было. Классно!

— Я рада услужить, госпожа. Мясо согрелось, господин.

— Ну, так неси! — обрадовалась девушка. — У меня с утра маковой росинки во рту не было! Олежка, смотри. Кожаные ножны с наборным поясом совершенно не смотрятся!

— Не смотрятся — сними.

— Ну, уж нет. С вами, мужиками, без сабли разговаривать нельзя. Всегда под рукой должна быть.

— Тогда носи как есть.

— Но не смотрится!

— Тогда сними.

— Олежка, а если на них сверху донизу так плотненько серебряные пластинки наклепать? Я у Бий-Султуна такие ножны видела.

— Знаешь что, Роксалана…

— Да, мой единственный? — перебила его спутница и одарила столь лучезарной улыбкой, что он вздохнул и сплюнул:

— Ладно. Найдете серебро — сделаю.

— Олежка! — Она наклонилась и чмокнула его в щеку. — Тария, доедай и пошли.

— Подождите, — распрямился Середин. — Ну-ка, встань.

— Да, дорогой? — довольная собой, вскинула брови девушка.

Олег протянул руки, накрыл ладонями ее груди, чуть потискал, слегка приподнял, отпустил.

— А каблуком по моське? — Улыбка Роксаланы сползла куда-то вниз, за ворот рубахи.

— Ты опять споришь, женщина?

— Ох, напросишься, Олежка, — покачала она головой. — Твое счастье, настроение сегодня не то.

— Ступай, милая, ищи, пока конкуренты не набежали.