Книга КОГИз. Записки на полях эпохи - Олег Рябов

– Спасибо вам, спасибо. Здоровья вам. Как сами-то?

– Сейчас, не торопясь, по Алексеевской на Решетниковскую. А оттуда домой.

– На Решетниковскую-то к Орнатским?!

– Возможно, загляну в дом Орнатских, но теперь это дом Нюськи Цейтлина. Он недавно профессором стал. А я, Валентина Кузьминична, держу путь к своей старой незавершенной любви – Ситниковой Наталии Трофимовне. Сегодня наконец свершится наша любовь.

– Ой, Дмитрий Николаевич, что это за любовь такая?!

– Есть у нее папки из архива графа Ростопчина. Московского генерал-губернатора времен войны с Наполеоном. Тогда же вместе с бежавшими из престольной жителями документы попали к нам в Нижний.

– А чего ж Ситникова их в архив не сдаст?!

– Мы люди старые, осторожные. Советским архивам не доверяем. Для нас мирное время в 1914 году закончилось. Несколько лет назад Наталья уступила мне двадцать три ростопчинские афишки. А остальное не продала. Теперь опять понадобились деньги, предложила папки с бумагами. Сегодня обещала отдать. Возможно, в них есть что-то интересное для меня про «русских» немцев, – мечтательно произнес Дмитрий Николаевич, постучал палкой по полу, улыбнулся, но лицо оставалось бесстрастным, только искорки в глазах пробежали.

XXI. Февралев и Лариса

Февралев переехал в этот город на Волге недавно. С полгода назад, в ноябре, он сошел с поезда и прямо с вокзала поехал устраиваться на работу. Трамвай вез его по незнакомым, а точнее, давно забытым улицам, которые он никогда в своей жизни и не вспоминал. Февралев добрался до завода, в отделе кадров которого ему, ни о чем не спрашивая, дали бланки анкет и сказали, что примут на работу, учитывая его специальность.

В этом городе Февралев родился сорок лет назад, здесь учился и здесь впервые переступил заводскую проходную. Сюда вернулся после армии, и снова – на завод. Работу любил, а по выходным гулял с парнями и девчонками в парке, стоящем на бывшем кладбище. Любовь вырвала его из беззаботного постоянства, дав жену и сына. С семьей он уехал в Тюмень, где провел пятнадцать лет. Трагедия отняла и жену и сына. И, чтобы ничто не напоминало о случившемся, хотя такое забыть невозможно, Февралев бежал в родной город. Последнее время он уже как бы и не жил, а просто что-то делал, повинуясь инстинктам и рефлексам. Как птицы почему-то возвращаются к своим первым гнездовьям, даже смертельно раненные, так и он, Февралев, не мог бы ответить, зачем вернулся в начало свое. В этом городе у него уже не было ни друзей, ни родни…Человек просто существовал, а жизнь шла рядом сама по себе.

На новой работе Февралев ни с кем не сходился, а окружающие, видя его омертвевшую душу, не приставали. После смены он, купив в магазине еду для ужина и завтрака, шел пешком домой, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Он шел в комнату, которую снял в центре города, в том самом центре, какие бывают в старых городах, – где неподалеку от новостроек сохранились полукаменные и деревянные, дореволюционной постройки домишки. Вот в одном из них, забаррикадированном помойками и сараями, и поселился Февралев. Хозяйка, старая и глухая, почти не разговаривала с ним, – жилец платил вперед, и в комнату к нему не заглядывала. Незачем было.

Работа, которая спасает и излечивает, для Февралева стала привычкой, выходные не были мучительными: он подметал дорожки во дворе, перекрывал крыши на сараях, а зимой убирал снег, колол дрова. Время шло, зализывая боль, не давая взамен ничего.

Лариса вместе с мамой жила в маленькой квартирке, от которой они получали все, что надо человеку, уставшему от работы или учебы: тепло, уют, отдых. Отца девочка не помнила и не знала, потому что встречаются на свете люди, которых не интересует, есть у них дети или нет. Лариса училась в третьем классе, любила маму и каждый день после уроков спешила к ней. Учась во вторую смену, Лариса возвращалась домой вместе со взрослыми, шедшими отдыхать и работать по дому для своих семей. На углу улицы по пути из школы ей часто встречался человек, который шел, сторонясь всех и всего. У него была удивительно спокойная походка, но при этом присутствовало состояние неуверенности и безразличия. Поравнявшись с ним, Лариса всегда немного волновалась и шла медленно, боясь его потревожить. Потом стала с ним здороваться, а он поднимал на нее глаза, голубые и сосредоточенные, но не слышал девочкино «здравствуйте» и не отвечал.

Познакомились случайно. Лариса, как всегда, бежала из школы вприпрыжку, распугивая усевшихся попить из лужи воробьев, а на углу, где пересекались улицы, поскользнулась и упала прямо под ноги дяденьки, остановившегося прикурить. Им оказался тот самый странный незнакомец, он помог ей подняться.

– Не ушиблась?

– Нет, – ответила Лариса, потирая колено, – меня зовут Лариса, а вас?

– Февралев.

– Прямо так, Февралев? – удивилась Лариса.

Подождав, пока он закурит, девочка, пристроившись, пошла рядом. До ее двора, который разделял их маршруты, не произнесли ни слова; попрощавшись, Лариса побежала снова вприпрыжку к себе домой.

Непосредственность детства – достоинство, ведущее к взаимопониманию.

На другой день Лариса ждала Февралева на углу, а увидев, побежала навстречу.

– Здравствуйте, Февралев. Вы сегодня задержались, а у нас сегодня был урок физкультуры, и мы…

До самого двора Лариса торопливо рассказывала о школе, учителях, одноклассниках. У ворот крикнула:

– Будь здоров, Февралев!

И тут этому усталому от жизни человеку вдруг показалось, что он улыбнулся, а ведь уже забыл, как это делается.

С тех пор они дожидались друг друга на перекрестке ради короткого совместного пути. По дороге говорила в основном Лариса, а когда задавала вопросы, то Февралев, ломая свою окаменевшую душу, отвечал. Последнее время он ясно почувствовал необходимость любить эту жизнь, которая, возможно, и состоит-то вся из боли.

Весна беспрекословно выпускала зелень, заполняя собой все вокруг, запахи дурманили людей, заставляя раствориться в этом празднике природы. Февралев после работы возился во дворе, что-то подправлял и укреплял, а потом шел домой читать газету, чтобы знать мир, в котором решил еще пожить.

На заводе он вошел в коллектив, а за внимание к людям был выбран в местком, чтобы отдавать общественному делу силы и время.

По-прежнему они встречались с Ларисой, шли, делясь событиями очередного дня, чувствуя обоюдное понимание и радуясь этому.

Недоумение, обида, волнение, боль посетили Февралева: вот уже несколько дней он не видел Ларису. Что-то случилось с попутчицей. Через неделю, не в силах сдерживать беспокойство, он отправился ее разыскивать. Вошел в калитку знакомых голубых ворот и сразу увидел сидевших на лавочке и что-то неторопливо обсуждавших трех старух.