Книга Последний Хранитель - Елена Плахотникова

– Я понял.

И это все, что сказал Мерантос после моего пятиминутного монолога.

Потом мужик вернулся к лежащему сыну, опустился перед ним на четвереньки и долго, очень долго... молчал, глядя ему в глаза.

Симорли только раз посмотрел в их сторону и больше не поворачивался. Медведи будто перестали для него существовать, а вход словно бы мог исчезнуть, если за ним не следить в оба глаза. Я подошел и сел рядом, скрестив ноги. Так мы и медитировали на пару, пока рука Мерантоса не коснулась моего плеча. Только этот мужик мог проделать такое, не нагибаясь.

– Мы готовы, – сообщил он настолько низким голосом, что у меня зубы завибрировали.

Когда мы прошли между «дольками», нас обнял мягкий полумрак, наполненный едва слышными звуками. Семь шагов вправо, еще столько же прямо – и мы внутри Сферы. Невольный вздох восхищения вырвался у всех: посреди свободного пространства располагалась еще одна подставка, только поменьше первой, а на ней широко раскинул лепестки прекрасный каменный цветок.

Или не каменный. Когда-то, еще в моем мире, я видел похожий материал: полупрозрачное, похожее на перламутр стекло; его гладкая и шелковистая поверхность казалась теплой, пронизанной солнечным светом. Кто знает, из чего местные мастера создали этот цветок, но смотрелся он, надо признать, здорово. Я попытался расспросить Хранителя, но у него случился очередной приступ глухоты. Очень вовремя и, главное, удобно: слышу только то, что хочу, и отвечаю только тогда, когда знаю ответ.

Хранитель так и не поддался на провокацию, но я не слишком-то надеялся, что он поделится тайнами своей расы. А потом мои попутчики обрели дар речи, и мне стало не до молчания Хранителя.

– Ильдивас, – прошептал Мерантос, и его шепот вплелся в симфонию полузвуков-полушорохов.

– Дарсал, – одновременно с ним выдохнул Симорли, и я заметил его сияющие глаза. – Цветок жизни.

– Лотос, – присоединил я свой голос к торжественной мелодии, что незаметно становилась все громче.

Мы удивленно посмотрели друг на друга, а потом опять обернулись к цветку. Он стал еще прекраснее за те несколько мгновений, что мы его не видели. Воздух начал дрожать и светиться вокруг него, словно золотые пылинки заиграли в солнечных лучах. А мы могли только стоять и молча смотреть на эту красоту.

Не помню, сколько все это продолжалось – что-то случилось с моими внутренними часами – и сколько бы мы еще так стояли, но Хранитель напомнил: «Пора», и я очнулся. Осторожно тронул Мерантоса, а когда тот заметил меня, быстро зашептал (громко говорить здесь не хотелось):

– Игратос должен идти туда. Сам. А мы останемся здесь. Ждать. – Слова выговаривались с трудом, будто я отходил от наркоза и едва мог шевелить языком.

– Что он должен там сделать? – спросил Мерантос после долгого молчания.

Я уже испугался, что он тоже перестал соображать.

– Подняться и войти внутрь. Там... – попытался вспомнить, что же показал мне Хранитель после короткого «пора». – Там есть особое место... он поймет, когда увидит. Ему надо будет там лечь и очень захотеть стать здоровым.

– Я передам ему, – пообещал Мерантос и... замолчал, надолго. Опять!

Состариться от ожидания я не успел, Игратос все-таки пошел к Цветку, а мы стояли и смотрели ему вслед.

Потом я удивлялся: почему это никто из нас не додумался, что ожидать можно сидя или лежа. Так нет же, мы простояли все время, пока Игратос хромал к Цветку, пока поднимался по карнизу, что спиралью охватывал подставку, пока забирался в сам Цветок, найдя какой-то вход между лепестками, и все то время, пока был внутри... И, что самое удивительное, ни один из нас не сказал, что у него болят ноги, мы словно бы забыли, что они у нас вообще есть.

– Он возвращается, – сообщил Мерантос, и только тогда я заметил Игратоса, выходящего из Цветка.

Игратос спускался по серпантину карниза еще медленнее, чем поднимался, и... он по-прежнему хромал. Я очень надеялся, что мне показалось, но, когда он начал пересекать площадь, последние сомнения исчезли: парень хромал, и сильно хромал. Значит, все наши старания напрасны? Если кто-то решил утонуть, можно беречь его от реки, а он утонет в стакане. Глупо? Не смешно? А как еще назвать поведение этого страдальца, которого притащили, можно сказать, к источнику исцеления, а он...

– Игратос изменился, – прошептал Мерантос, и все мое возмущение куда-то подевалось.

«Это правда?» – спросил я у Хранителя, и он – о чудо! – услышал.

«Правда. Что-то в нем изменилось...» – ответил задумчиво.

Я чувствовал любопытство Хранителя и легкую досаду, будто перед ним была довольно простая головоломка, а он никак не мог ее решить.

«И что же?»

«Не вижу. Ресурсов твоего организма не хватает для глубокого сканирования. – В ответе явно проскальзывало раздражение. – Я даже мыслей его прочитать не могу».

«Что, совсем не можешь?» – не поверил я.

«Ну почти...»

Старый хитрец.

Знаю я таких: считают себя нищими, если у них доллара до миллиона не хватает.

«И что там за этим “почти”?» – получить ответ мне было крайне необходимо.

Мало ли, что там сделали с парнем, вдруг он стал каким-нибудь чудовищем. Я еще не привык общаться с оборотнями, а тут, пожалуйста: оборотень-маньяк, да еще неизвестно с каким уклоном.

«Все не так страшно, как ты себе напридумывал, – успокоил Хранитель. Он конечно же в курсе всех моих мыслей. – Просто Игратос перестал себя ненавидеть».

«И все?!» – Признаться, такое объяснение меня не очень устраивало.

«А этого не мало. – И Хранитель решил обрадовать меня напоследок: – И он теперь умирает не от яда тхархи».

«А от чего же он умирает?!»

«От старости. Как и все вы», – засмеялся мой веселый сосед.

Нет, общение с ним пагубно влияет на мои мозги! Поговорить, что ли, с кем-нибудь другим? Хотя бы с Мерантосом...

И я быстро открыл рот, пока меня не отвлекли от дельной мысли:

– Мерантос, я не успел тебя спросить, – начал я, не слишком задумываясь, о чем буду говорить. – Как ты убедил Игратоса пойти лечиться? Просто приказал?

Мужик посмотрел на меня так, что мне стало неуютно под его долгим, внимательным взглядом. Может быть, это была и не такая уж хорошая идея, разговаривать с ним в этом месте и в это время. Но мысль немного запоздала – поздно ловить выпущенную пулю.

– Нет, не приказал. Я только сказал ему, почему его жизнь теперь важнее моей.

Я ничего не понял из этого ответа. Наверное, мое непонимание было очень заметным, если Мерантос шевельнул глыбой плеча и добавил еще несколько слов:

– Он узнал, что его жизнь уже не только его. И теперь Игратос постарается выжить.