Книга Лекарство от смерти - Сергей Раткевич

— Да я там и не бывал ни разу, — разводит руками он. — Но, помнится, Тисаф как-то говорила…

— Достаточно! — обрываешь его ты, едва услышав название.

Потому что знаешь, где это. Помнится, в своей предыдущей жизни ты как-то просил там подаяния. Это и впрямь недалеко. Особенно если верхом и погонять как следует.

Ты бросаешься в свою комнату за деньгами.

«Только бы успеть!»

— Я с тобой! — Дестин хватает тебя за плечо.

— Тогда собирайся! — выпаливаешь ты.

— Уже, — откликается он. — Уже собрался!

— Тогда бегом!

Выскакиваете из трактира через черный ход и сломя голову несетесь по улицам.

Успеть.

Да что ж это такое? Откуда здесь столько народа и почему он то и дело подворачивается под ноги?! С дороги! С дороги! Уберите ваши руки! И ноги! И палки! В другой раз подеремся, ладно? Прочь, я сказал! Повозки, кони, господа… да хоть высокие лорды! С дороги!

Вытаращившему глаза дежурному на конной станции ты нагло суешь под нос цепочку вызова, интересуясь, знает ли он, что это такое? Видимо, все-таки знает. Коней вы получаете тотчас, и вам за них даже платить не приходится.

* * *

У Тисаф замечательная бабушка. Веселая, бойкая, а главное — совершенно здоровая. И собирается оставаться таковой. Делать ей нечего — болеть. Тоже мне, развлечение придумали. Станешь тут болеть, когда такая зима красивая! Нет, внучка к ней не наведывалась. Да и рано еще ее в гости ждать. Не так давно была. Не станешь же каждый день из города туда-сюда мотаться. Оно ж денег стоит. Бережливее нужно быть, молодые люди. Так-то вот. Да вы проходите, у меня как раз обед готов… А вы ей кто будете? Знакомые?

— Работаем вместе… — вырывается у тебя. Какого дурака ты свалял, ты понимаешь почти тут же.

— Так что ж вы ее у меня ищете?! — пугается старушка. — Не сбежала же она? Быть того не может! Или случилось чего?

— Да все нормально, — начинает врать Дестин. Вот уж кто все сообразил быстрее быстрого! — Нас хозяин по делу посылал, мы мимо вас возвращались, вот и заехали, вдруг она здесь, так мы бы ее прихватили. У нас кони казенные, ей бы платить не пришлось.

— А-а-а… — облегченно вздыхает старушка. Объяснение ее вполне устраивает. — Спасибо вам, молодые люди. Да вы присаживайтесь, сейчас я вас вкусненьким угощу.

На какой-то миг давно позабытый вкус деревенской еды рывком выдергивает тебя в прошлое. Незапамятное детство приоткрывает глаза. Но нет. Не об этом сейчас нужно думать. Тисаф принесли письмо, в котором говорилось, что ее бабушка тяжело больна, чуть ли не при смерти… все это было неправдой… вот же она, живая, здоровая… и внучку в гости не ждала. Тисаф принесли письмо, и она со всех ног бросилась сюда. Вот только до бабушки она не добралась…

Ее похитили.

Это единственное, что приходит тебе в голову. Тебе плохо от одной мысли об этом, но это правда. И никаких других мыслей все равно нет. Ты не веришь, что она сбежала сама. Что «могла захотеть сбежать. Захоти она уйти из трактира… или от тебя… кто бы смог ее удержать?

Похитили.

Ты давишься деревенской вкуснятиной, а в голове у тебя мечется ледяной вихрь ужаса, мечется, терзая мозг, не находя выхода.

Похитили… похитили…

Не просто схватили на улице и утащили, но выманили хитростью, устроили подложное письмо… А это значит, что хватали не первую попавшуюся красивую девчонку, знали, кого хватают и зачем.

А зачем?

Не из-за того ли, что с тобой связалась? Не ищет ли Великий магистр способов найти на тебя управу? Что ж, если ищет, значит, нашел. Хорошо, если это он, ему ведь нужен ты, а не она. А значит, возможен обмен.

Вот так вот. И ты ни минуты не задумаешься. Если ему нужен ты, значит, он тебя получит.

Что, если это не он?

Кто-то другой? Кто?!

Пустота смотрит на тебя тысячью лиц.

— Дестин, займи ее, — кивая на старушку, шепчешь ты на ухо своему другу и слуге. — Я сейчас. Встаешь, извиняешься.

— Мне коней проверить…

— Конечно, сынок, — кивает старушка. — Что ж, я не понимаю?

Ты вываливаешься из маленького ладного домика и хватаешь в руку цепь вызова. Связаться с Эргаретом. Немедля. Он все знает. Он поможет. Он…

Но откликается вовсе не Эргарет.

Ясный день начинает стремительно темнеть. Ночь, ночь, ночь наваливается на мир свинцовым прибоем. Какая же это ночь? Не бывает такой ночи. Это какая-то совсем другая тьма… Ночь и звезды… красноватые, странные, ничуть не похожие на те, которые должны быть… контуры деревеньки расплываются, ладные домики оплывают, словно свечи, вот их уж и нет вовсе… и ни звука, ни голоса, глухая тишь, и только ветер шелестит сухой осенней травой… ты куда-то идешь, спотыкаясь на чем-то незримом во тьме, куда-то торопишься, то карабкаясь на холмы, то спускаясь…

— Где я? Что со мной?

Ни звука в ответ.

— Ш-ш-ш… — шумит ветер.

Резаной раной распахивается дорога.

Откуда здесь такая дорога? Не было здесь таких дорог. Таких дорог и вовсе не бывает.

Ты стоишь и смотришь. Ты зачем-то должен пойти по ней. Ты не хочешь, но почему-то должен…

Ты приходишь в себя внезапно. Приходишь настолько, что начинаешь слышать голос. Голос, что ведет и манит тебя куда-то… куда-то, куда тебе очень не хочется ходить… Он говорит с тобой… он говорит с тобой через цепь вызова. Вместо Эргарета… вместо… вместо… какой еще Эргарет? Не было никакого Эргарета! Да разве может быть какой-то там Эргарет? Есть только этот голос… и ничего больше…

То, что он говорит, не укладывается у тебя в голове. Не хочет укладываться. Этот голос… ты не хочешь его слышать, вот только у тебя нет выхода.

С большим трудом тебе удается сообразить, что достаточно всего лишь разжать пальцы… и отпустить серебристую цепочку. С еще большим трудом ты все-таки это делаешь. Тело почти не подчиняется тебе. Ты делаешь это, но ничего не происходит. Мрак вокруг тебя не рассеивается, а голос…

— Я тебе не Великий магистр! — с издевкой замечает голос, и ты наконец узнаешь его.

— Ну-ну, не нужно так пугаться… — шелестит пустота вокруг тебя. — Я же говорил, что мы еще встретимся…

«Это он! Он!!! Младший высокий лорд, будь он проклят на всех перекрестках!

А раз это он, значит…»

— Тисаф? — жалобно вопрошаешь ты, уже зная, что сейчас услышишь.

Это тебе только казалось, что ты до смерти напуган. На самом деле тебе стало страшно лишь теперь. По-настоящему страшно. До этой минуты ты и не знал, что такое страх. Настоящий, беспросветный ужас.