Книга Дева в голубом - Трейси Шевалье

Через короткое время я вышла, уселась, как бывало в Ле-Пон-де-Монвере, на ограду и подставила лицо солнцу. Заметно потеплело, и я сняла жакет. На коже вновь проступили пятна. «Вот проклятие». Я согнула руки в локтях, прижала их к груди, затем выпрямила и подставила солнцу. В результате этой гимнастики на руке появилось еще одно красное пятно.

Но тут ко мне подлетел черный лабрадор и, наполовину вскочив на ограду, потерся мордой мне о колени. Я засмеялась и потрепала его по загривку.

— Самое время, малыш, не давай мне закиснуть.

На лужайке показался Люсьен. Теперь я могла рассмотреть его лучше, чем накануне, — детское лицо, темные вьющиеся волосы и большие карие глаза. На вид лет тридцать, но впечатление такое, что его в жизни не касались никакие беды и даже простые неприятности. Швейцарский простак. Я посмотрела на него, нарочно выставляя на обозрение свой псориаз. Заметив пятно и на щиколотке, я внутренне выругала себя за то, что забыла прихватить кортизоновую мазь.

— Salut, Ella.

Люсьен смущенно затоптался передо мной, и я предложила ему присесть. На нем были старые шорты и футболка, густо покрытые пятнами краски. Лабрадор, тяжело дыша и помахивая хвостом, не сводил с нас глаз; убедившись, что мы никуда не уходим, он принялся обнюхивать росшие неподалеку деревья.

— Вы художник? — спросила я, чтобы нарушить молчание. Интересно, а о Николя Турнье он что-нибудь слышал?

— Я здесь работаю. — Он указал рукой куда-то назад и вверх. — Лестницу видите?

— Да-да.

Ясно, маляр. Ну и что в этом дурного, прикрикнула я на себя. Однако же вопрос был исчерпан и ничего другого в голову не приходило.

— А еще я строю дома. И оборудование ставлю. — Люсьен смотрел в сторону города, но я заметила, что исподтишка он бросает взгляды и на мои руки.

— А живете где?

Он указал на дом выше по склону холма и снова посмотрел на мои руки.

— Псориаз, — резко бросила я.

Он кивнул — мужчина не из разговорчивых. В волосах его я заметила следы белой краски, а на ладонях проступали волдыри, какие бывают, когда много пользуешься газонокосилкой. Я вспомнила о наших с Риком новосельях: переезжая на новое место, мы первым делом белили стены и потолки. Рик утверждал, что так он лучше воспринимает объемы комнат, что до меня, то таким образом я изгоняла из них злых духов. И лишь потом, прижившись, поняв характер нового дома, мы красили стены в другие цвета. Наш дом в Лиле все еще оставался белым.

Телефонный звонок раздался на следующий день. Не знаю почему, он застал меня врасплох: ведь ясно, что прежняя жизнь в конце концов меня настигнет, но я еще не была готова к встрече.

В это время мы сидели за столом и ели фондю. Сюзанну позабавило, что вслед за швейцарскими ножами, часами и шоколадом именно фондю ассоциируется в американском сознании со Швейцарией, и она настояла на том, чтобы приготовить его специально для меня.

— По старому семейному рецепту, bien sыr, — подмигнула она. Приглашено было еще несколько человек: Ян, разумеется, а также немецко-швейцарская супружеская пара, соседи Якоба из дома с голубыми ставнями, и Люсьен. Он сидел рядом со мной, и я время от времен ловила на себе его взгляд. Руки, впрочем, у меня были прикрыты, так что пятен он увидеть не мог.

Раньше я пробовала фондю лишь однажды, в молодости. Тогда его приготовила бабушка. Честно говоря, вкус мне не запомнился. У Сюзанны же блюдо получилось превосходным и на редкость пьянящим — в буквальном смысле. Мы постоянно запивали мясо вином, и разговор становился все громче и бессвязнее. Когда я попыталась насадить на хлеб кусок сыра — вилка оказалась пустой. Все расхохотались и захлопали в ладоши.

— Чего это вы? — И я тут же вспомнила, что рассказывала бабушка об одной примете: та, кто первой уронит хлеб в миску с фондю, никогда не выйдет замуж.

— Ну вот, теперь я навсегда останусь одинокой. — Я присоединилась к общему веселью. — Но минуточку, минуточку, ведь я уже замужем.

Это только подлило масла в огонь.

— Да нет же, Элла, — давясь от смеха, выговорила Сюзанна, — как раз наоборот: та, кто уронит хлеб первой, выйдет замуж, и очень скоро!

— А у нас в семье считалось, что не выйдет.

— В какой семье? — вмешался Якоб, — Все мы — твоя семья, и по нашим приметам ты выйдешь замуж.

— Значит, где-то произошло недоразумение. Я точно помню, как бабушка говорила…

— Вот-вот, недоразумение, — подхватил Якоб, — точно так же, как недоразумение то, что вы сделали с самой нашей фамилией Турр-нурр, — страдальчески произнес он, подчеркивая каждый звук. — Где тут гласные, которые можно было бы поднять, чтобы имя звучало так красиво: Туууурнье? Но не важно, девочка, теперь ты знаешь, как тебя зовут по-настоящему. А известно ли вам, — Якоб повернулся к соседям, — что моя племянница — акушерка?

— Прекрасная профессия, — автоматически откликнулся муж.

Я почувствовала на себе взгляд Сюзанны и посмотрела на нее; но она тут же отвела глаза. К вину она почти не притронулась, да и ела мало.

Тут-то как раз и зазвонил телефон. Трубку поднял Ян и, обежав глазами стол, остановился на мне.

— Это вас, Элла.

— Меня? Но… — Странно, я ведь никому не давала этого номера. Чувствуя на себе взгляды всех собравшихся, я взяла трубку.

— Да?

— Элла, хотелось бы знать, что тебе там понадобилось.

— Рик? — Я повернулась спиной к столу, чтобы хоть немного уединиться.

— Похоже, тебя удивляет мой звонок. — Никогда я не слышала такой горечи в голосе мужа.

— Нет, не в том дело… просто я не оставляла этого номера.

— Это уж точно. Но раздобыть номер телефона Якоба Турнье, проживающего в Мутье, не так уж трудно. В справочнике зарегистрированы двое под этим именем. Сначала я попал не туда, но мне сказали, что ты здесь.

— Другой Якоб Турнье знает, что я здесь? — с глуповатым видом переспросила я, удивляясь, как это Рик запомнил имя моего дяди.

— Ну да.

— Что ж, Мутье — городок маленький.

Я огляделась. Все были поглощены едой, делая вид, что не слушают, хотя, за исключением Сюзанны, все как раз слушали, да еще как. Она же вдруг рывком поднялась с места, и, подойдя к открытому окну рядом с мойкой, глубоко вздохнула.

«Тут все в курсе моих дел, — подумала я. — Даже какой-то Турнье, живущий в другом конце города, в курсе».

— Элла, почему ты уехала? В чем дело?

— Рик… э-э… Слушай, может, в другой раз поговорим? Сейчас не вполне удобно.

— Насколько я понимаю, обручальное кольцо ты оставила в спальне не случайно. Это ведь некий знак, верно?

Я вытянула левую руку и уставилась на нее, пораженная, как это я вообще не заметила, что кольца нет. Наверное, выпало из кармана моего желтого платья, когда я переодевалась.