Книга Трава на пепелище - Евгений Истомин

Новость о предстоящем зрелище разлетелась по лагерю со скоростью шторма, и ущелье быстро заполнилось зрителями. Но Грина видно еще не было.

Как не было и Деры, хотя она наверняка слышала о поединке. Жену можно было понять: такая выходка мужа! Но она придет.

Зато откуда ни возьмись появился взволнованный Бадвоир:

— Ты спятил?! Уже второй раз выкидываешь такие штуки! Если в первый раз повезло, то теперь может и не прокатить, приятель. — Юркий пройдоха энергично размахивал руками и орал на все ущелье, здорово напоминая горную макаку, какие водятся в северной части Стены.

— Все в порядке, я знаю, что делаю, — спокойно ответил Леоний.

— Да ладно! Тогда просто пусти себе сейчас пулю в башку и заканчивай представление, — скривился Бадвоир. — Ты ведешь себя как идиот. Ты же видел, каков Танос в деле.

Но тут появился сам главарь, и Бадвоир, вздохнув, отошел в сторону.

— Готов сегодня подохнуть, дурак? — прорычал здоровенный хот, ткнув Леония в подбородок длинным дулом револьвера.

Лайарон откинул руку Грина в сторону.

Танос ухмыльнулся и медленно зашагал в противоположный край живого коридора.

— Освободить пространство, — гаркнул тот самый велетриец, что стал свидетелем вызова. На этот раз он выполнял обязанности судьи: тот древний старик остался, по всей видимости, помирать дома. Впрочем, зрители расступались и без его напоминания: словить шальную пулю не хотелось никому.

— Напомни условия, — крикнул судье Леоний.

Велетриец оглянулся на Таноса и четко заговорил:

— Поединок проходит по обычным правилам за право быть главой и нашим предводителем, на что обе стороны подтвердили свое согласие.

Судья смог выдержать серьезную мину, но остальные присутствующие не оказались столь же любезны. По толпе пробежали откровенные издевательские смешки.

Леоний хмуро вогнал в барабан пулю. Вот уж точно — дурак. И с чего он взял, что, даже если случится чудо и ему удастся пристрелить этого верзилу, остальные пойдут за ним, как дрессированные собачки за уличным жонглером? В лучшем случае его с женой отпустят, но скорее всего просто разорвут на части. И все же отступать было уже поздно.

— Сходитесь до линии напротив меня, стреляете в любой момент, в случае промаха продолжаете движение, можете торговаться или стать рабом, — скороговоркой отчеканил судья, после чего замолчал и отступил на пару шагов.

Все. Началось.

Леоний поднял револьвер и медленно двинулся на противника. Грин с улыбкой на лице также зашагал вперед, не поднимая оружия.

— Ну, стреляй, ублюдок! — крикнул он. — Не бойся, я не убью тебя, ты станешь моим рабом. Ты и твоя жена.

Но Леоний не стрелял. Он еще тогда понял тактику здоровяка. Грин давит на противников своей репутацией бессмертного убийцы, заставляя их нервничать и стрелять раньше времени. Но если не повторять их ошибки, если выждать, что будет он делать тогда?

И уже через десять шагов Лайарон понял, что принял верное решение. Даже на приличном расстоянии он видел, что Танос заволновался, дрогнув, неуверенно поднял руку с револьвером. Приближалась точка, с которой даже неопытный юнец сумеет попасть туда, куда пожелает, а Леоний стрелять умел.

Еще немного. Главное, не упустить момент.

Но Леонию не хватило скорости. Вот так, глупо, просто не хватило скорости. Сообразив, что его уловку раскусили, Танос за долю секунды взметнул револьвер и выстрелил.

Пуля ударила Леонию куда-то под грудь, словно мощный кулак. Он сам не сообразил, как оказался спиной на земле. Дыхание перехватило, внутри все сжалось, подобралось, в голове помутнело. Казалось, вот-вот он потеряет сознание. Выстрелил он сам или нет, Лайарон не помнил.

— Вот и все, — хмыкнул Танос, крутанув револьвер и пряча его в кобуру. — Он уже не встанет.

— Не все, — раздался уверенный женский голос откуда-то из толпы.

Первые ряды шевельнулись, и из них вышла Дера Сивия. Вместо того чтобы кинуться к раненому мужу с причитаниями и рыданиями, она медленно подошла и подобрала его револьвер.

— Выстрел за Леонием. Ты собирался в случае победы взять меня в рабыни, так и ответ держи перед нами обоими.

— Пошла отсюда, шлюха! — рыкнул судья.

— Заткнись, — буркнула Дера, даже не удостоив его взглядом, и это было произнесено таким тоном, что тот заткнулся.

— Это не совсем по правилам, красотка, — бархатным голоском пояснил Танос. — Неужели ты думаешь, что я сейчас просто так подойду к тебе и позволю меня пристрелить? Но я готов отойти от обычаев и провести вторую дуэль подряд при условии, что ты в качестве моей рабыни проявишь всю благосклонность, какую оказывала этому полудохлому мерзавцу. Я могу заставить тебя, но мне было бы приятней если…

— Согласна, — отрезала Дера, развернувшись и направившись к исходной точке.

Грин также вернулся, по пути загоняя в барабан новый патрон.

— Готовы? — лениво поинтересовался судья.

— Да, — ответил Танос.

Дера промолчала.

— Начали!

И тут же грохнул выстрел, многократно повторенный горами.

Подрубленным деревом великан Грин рухнул на спину. Его лоб «украсило» небольшое красное отверстие.

Зрители замерли. Установилось такое молчание, что стало слышно журчание родника в нескольких десятках метров.

— Сто пятьдесят шагов, — глухо произнес велетриец-судья, нарушая молчание, — из револьвера… в лоб.

— Я Дера Сивия, дочь Тора Сива по прозвищу Коготь! — громко и отчетливо произнесла женщина. — Я знаю лихие законы и готова стреляться здесь и сейчас со всеми, кто воспрепятствует походу. Ну? Кто следующий?

Желающих не оказалось. Подобная меткость вызвала уважение, а что касается слабого пола, так история Великой стены сохранила точные сведения о трех женщинах-разбойницах, которых уважали и боялись самые влиятельные бандиты.

— Ладно, Дера Сивия, все по чести, — кивнул велетриец-судья. — Конечно, в главарях тебе, да и твоему муженьку, делать нечего, но обещание свое мы исполним. Ну как, мужики, повоюем немножко?!

— Повоюем!

— А то ж!

— С чего ж не подраться!

— Разомнемся!

— Да и трофеи не лишние!

Мужчины вокруг одобрительно загомонили и закивали. По сути, всем им было не важно, отправят их в бой или нет. Пострелять они всегда были готовы.

Как только толпа начала расходиться, Дера сделала то, что ей уже давно не терпелось сделать. Она подбежала к раненому мужу и склонилась над ним. Сохранявший сознание из последних сил Леоний посмотрел на жену, улыбаясь побелевшими губами.

— Ты у меня молодец, — прошептал он.