Книга Алфавита. Книга соответствий - Андрей Волос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда пришла моя очередь, я внутренне собрался. Я знал, что езжу хорошо. Я должен был сдать этот проклятый экзамен. Я пристегнул себя ремнем к сиденью и неспешно поправил зеркала. Милицейский капитан посмотрел на меня с нескрываемым одобрением. Я выжал сцепление и повернул ключ. Двигатель исправно завелся.
Я выжал сцепление, включил первую передачу и начал трогаться.
Но «Москвич» не трогался.
Точнее, трогался очень плохо. К счастью, я был к этому готов — ведь мне только что объяснили, что сей механизм в принципе не предназначен для езды!
Мне пришлось использовать все свое умение.
Виртуозно играя педалями сцепления и газа и не позволяя злосчастному аппарату заглохнуть, я въехал в обозначенный вешками коридор, развернулся, выехал, затем загнал «каблук» в означенный вешками бокс, заглушил двигатель и победно утер пот со лба.
Теперь у меня нашлась секунда взглянуть на капитана.
Он сидел весь багровый и качал головой, ставя в ведомость жирный «минус».
Оказалось, я не снял машину с ручного тормоза.
В четвертый раз я и с тормоза машину снял. И все было бы хорошо, но мне показалось, что следует подать назад еще на пару сантиметров.
Зачем? — одному богу известно. И вешка упала. И экзаменатор развел руками.
В пятый раз я оказался одним из последних. Я выполнил упражнения на площадке. Экзаменатор — на этот раз это был лейтенант — поставил в ведомость плюс. Мы выбрались из машины. Теперь нужно было ехать в город и демонстрировать свое умение на улицах. Лейтенант оглянулся.
— Вот вы, — сказал он, указывая на меня. — Уберите вешки!
Возможно, если бы я пришел на экзамен впервые, у меня хватило бы ума возмутиться. Мол, почему я?! Мол, я вам тут не нанялся!.. Но я пришел в пятый раз. И отчетливо понимал, что любое дополнительное действие с моей стороны является краеугольным камнем дополнительного благодеяния с его. И справился с этими тяжеленными вешками просто играючи.
— Последним останешься, — буркнул мне лейтенант, когда четверо экзаменуемых рассаживались в машине.
С первыми двумя лейтенант сладил легко. Один не смог тронуться в горку. Другой не заметил знака ограничения скорости. С третьим, правда, ему пришлось повозиться. Парень ездил хорошо. Все замечал. И в горку трогался. Просто сладу с ним никакого не было.
— Ладно, останавливай, — буркнул лейтенант.
Парень послушно остановился — меньше чем в метре от въезда направо во двор.
И лейтенант его восторженно выгнал.
Пришла моя очередь. Я тронулся в горку, а потом еще в одну, к которой мы специально приехали. Я все видел и все замечал. Я отказался останавливаться там, где остановка была запрещена. Мы поездили еще.
— Ладно, — с отвращением сказал лейтенант. — Что с тобой делать…
Развернул ведомость.
Авторучка зависла над бумагой.
Он должен был поставить последний и окончательный «плюс», но было видно, что необходимость этого простого действия вызывает в его милицейской душе решительный протест.
— Погоди, — сказал он вдруг, бросив на меня просветлевший взгляд. -
Как же! Ты же вешки убирал!
И поставил этот чертов «плюс», качая головой и радостно смеясь.
А что касается меня, то я даже не улыбнулся.
У нас в доме была энциклопедия.
Большая Советская Энциклопедия, второе издание, в 51-м томе.
Иссиня-черные книги ин-кварто. Первый том («А» — «актуализм») сдан в печать 15 декабря 1949 года.
Подписывалась и том за томом выкупала ее саратовская бабушка, папина мама — Наталья Яковлевна Рязанова (см. Родословная).
Последний том вышел в 1955-м. Годом позже отец приехал в Саратов, запаковал в большой фанерный ящик энциклопедию и мешок картошки и отправил малой скоростью в г. Сталинабад — столицу Таджикской Советской Социалистической Республики.
Картошку съели, а энциклопедия еще два года лежала в том самом ящике — ее негде было расставить. В 1959-м мы переехали в отдельную однокомнатную квартиру. Отец заказал плотнику в Геологоуправлении стеллаж из надежной доски — «тридцатки».
И энциклопедия заняла подобающее ей место.
Я ее читал лет с семи. Иногда просто сплошь читал. Том за томом. По принципу ковровых бомбардировок. Увлекательная вещь.
До сих пор энциклопедия поражает меня своим замечательным устройством.
Фантастика! Что ни захотел узнать — вот оно, под рукой.
Потом у меня появился Брокгауз. Репринт, разумеется. И третье издание БСЭ.
Но они как-то… не знаю… хуже?.. да оставьте. Не хуже. Где еще узнать, например, все о парусном вооружении, как не в Брокгаузе!! А где еще почитать толком… да ну, бросьте, отличные, отличные энциклопедии.
Просто не такие родные.
А вот БСЭ второго издания — ну просто бесценная вещь.
Просто бесценная.
Мы с ней всегда в обнимку.
Мы — то есть я, Олежек и Муся — стояли у скамьи. Нам было лет по восемь.
Юрка Жуков и какой-то человек из белых домов, имени которого мы не знали, сидели на спинке скамьи, поставив на сиденье грязные ноги в пыльных сандалетах.
Они курили и говорили о взрослом. Точнее, Юрка рассказывал, а человек из белых домов только ахал, ужасался, прыскал и бил себя левой ладонью по голой коленке. Он был в коротких штанах.
А мы слушали раскрыв рты и онемев в судороге блаженного внимания и многого не понимали.
Человеку из белых домов было лет тринадцать. Если он не бил себя по коленке, то качал головой и сплевывал. Вообще, вид у него был какой-то неубедительный. Руки в цыпках. Еще эти короткие штаны…
Юрка был старше, значительно старше — ему, должно быть, стукнуло пятнадцать. Ну, самый край — четырнадцать. Он был король нашего двора, этот Юрка. Высокий, сильный, мужественный и взрослый. И прыщи его совершенно не портили.
— А что тут непонятного, — сдержанно и несколько покровительственно говорил он, выпуская сизый дым. — Он говорит, так запыхался, что вообще ничего не понял.
— Не понял?! — из белых домов прыснул и ударил себя по коленке. - Ничего себе! А она все равно, что ли?
Юрка взглянул на него с превосходством во взгляде.
— Что — «все равно»?
— Ну, это самое-то!.. забеременела-то!..
И человек из белых домов с горящими глазами покрутил рукой вокруг своего тощего живота.
— В том-то и дело…
— А ему-то сколько?
