Книга Тень Земли - Михаил Ахманов

Запоров на двери не обнаружилось, но в середине, люка красным огоньком, зияла щель – вероятно, приемный порт электронного замка, несовершенного и примитивного, однако проходившего здесь по разряду чудес. Теперь Саймон понимал, отчего банки в ФРБ «не обтрясали», по выражению Пако Гробовщика: если б кто-то и справился с охраной, открыть такую дверь не удалось бы никому. Разве что взорвать, пустив на воздух Серый Дом со всей прилегающей территорией.

Он приложил к щели браслет, активировал дешифратор и задумался, разглядывая дверь. Очень похожа на корабельный люк, – мелькнуло в голове. Из броневой стали, поверхность гладкая, ни швов, ни заклепок, только выпуклость к центру, будто на тайятском щите чатха. Такая могла бы вести в орудийную башню или скорее в отсеки с боеприпасами, учитывая кодовый замок. Скажем, в пороховой погреб крейсера.

Красный огонек сменился зеленым, что-то лязгнуло, громыхнуло, и дверь медленно растворилась. Толщина плиты была солидной, пальцами не обхватить, и вдоль всего торца тянулись едва заметные выступы запорных планок. Саймон осмотрел дверь со всех сторон, рассчитывая обнаружить какой-то след или надпись, свидетельство ее былой принадлежности, однако не нашел ничего. Хмыкнув, он повернулся к лестнице, но Пако, Кобелино и трое мордастых молодцов уже стояли за его спиной.

– Да ты кудесник, дон! Вертухаи дрыхнут, пушки в сторону, а дверь нараспашку,.. И как у тебя получилось? Может, какие-то хитрые штучки от срушников? Сонный газ, э?

– Ты ведь не спишь, – сказал Саймон, отметив, что произведен в доны. – А раз не спишь, позаботься о мешках.

– Может, и сплю, – пробормотал Пако, ныряя в узкий проход за дверью. – Кобель, – донесся его приглушенный голос, – кликни-ка остальных! Кроме Штанги и Кирпича – пусть у колес подежурят, а Коротышка за ними присмотрит…

Саймон неторопливо поднялся в верхний коридор, где ждали его Пашка с Филином. Коридор был широк и тянулся по первому этажу от главного входа с площади до другого, выходившего к набережной и гавани. Там, под пальмовыми кронами, затаились фургон и лиловый автомобиль, а с ними – дюжина головорезов Пако. Над пальмами повис серебристый диск луны, в бездонном небе сияли звезды, и резвый морской ветерок проносился по набережной, шевеля обрывки гирлянд да раскачивая трупы гаучо над темной глубокой ямой. Гирлянды и трупы напоминали о минувшем празднике и о славных победах над воинством дона Федора, одержанных за рекой Парашкой.

В коридоре был полный порядок. Проказа с Филином дежурили у главного входа, мордовороты Пако таскали мешки с серебром, охранники мирно храпели у стен, а их карабины вместе с подсумками были сложены в аккуратный штабель у пулеметной треноги. Саймон распорядился, чтоб не забыли вынести и это добро, и зашагал к парадной лестнице мимо думского зала.

Он хорошо изучил Богадельню со слов Майкла-Мигеля и в результате визитов, нанесенных лично – с поддельными документами, в синей форме оцелот-лейтенанта, командированного из Буэнос-Одеса. Кроме обширных подвалов, в этом здании насчитывалось шесть этажей, первый из которых был отведен народным избранникам, сотни лет удобрявшим подвальный архив протоколами и резолюциями. Думские депутаты в ФРБ избирались пожизненно, но в выборах участвовали не все, а лишь сословие полноправных граждан, владевших имуществом в двадцать тысяч песо. Впрочем, это нельзя было счесть дискриминацией и ущемлением в правах, так как Дума почти не влияла на государственную политику и финансы. В ней занимались исключительно долгосрочными прожектами: не повернуть ли Амазонку к югу, не скрестить ли барана с тапиром, не ввести ли особый «голубой» налог на оральный секс и другие мерзкие извращения. Дел у думаков было по горло, о чем свидетельствовали плакаты, украшавшие зал заседаний: «Экономика должна быть экономной», «Врагам народа – трудовое перевоспитание в кибуцах», «С каждой ламы – тонну шерсти в год» и тому подобное. Особенно потряс Саймона лозунг, утверждавший: «Больше мяса – больше силы, больше силы – больше мяса». С минуту он размышлял, о чьем мясе речь, потом плюнул и направился на второй этаж, в департамент Общественного здоровья.

За полчаса он осмотрел все комнаты и убедился, что здесь нет ни тайников, ни сейфов с секретными документами, ни роскошной резиденции, какая приличествовала бы дону Грегорио. О нем напоминал лишь портрет на стене, изображавший сурового лысоватого мужчину, да надпись, в которой дона Грегорио именовали небоскребом справедливости и локомотивом прогресса. По прежним своим посещениям Саймон знал, что выше, в других департаментах, дела обстоят точно таким же образом: канцелярии и кабинеты, лестницы и коридоры, сытые ленивые чиновники в годах, стайки болтливых секретарш, бумажки, порхающие со стола на стол, и никаких следов реальной власти либо приближенных к ней людей. Серый Дом являлся вывеской и синекурой, сборищем клоунов и недоумков, иллюзией и миражем, и если здесь имелись какие-то ценности, то лишь в подвале, который сейчас инспектировал Пако Гробовщик.

Итак, Серый Дом стал отработанной версией, которая, кроме мешков с песюками, не принесла ничего, – что, впрочем, не смущало Саймона. Минуя один за другим пустынные гулкие коридоры, он размышлял над следующими шагами, стараясь распределить во времени и пространстве факты, догадки, события и людей – так, чтобы добиться выигрышной комбинации. Это было не просто; шесть с половиной недель на Старой Земле не располагали к оптимизму, позволяя сделать лишь печальные выводы, и главный из них касался его миссии. Помехопередатчик был недостижим; он не мог ликвидировать его стремительно и скрытно, как предусматривалось первоначальным планом, не мог уничтожить вообще – без дополнительных сил и ресурсов. Их полагалось найти или создать, но между такими очевидными решениями была большая разница: поиск являлся операцией быстрой и автономной, создание – длительной и трудоемкой. Он понимал, что ничего не создаст в одиночку, ни дальнобойных лазеров, ни реактивных снарядов, и что на этом пути тоже имеется развилка: либо местная власть будет сотрудничать с ним, либо ему предстоит сделаться этой властью. Доном-протектором Земли, калифом Австралийских Эмиратов, правителем ЦЕРУ и ФРБ, байкальским ханом, чеченским князем и африканским королем… Что ж, он был готов и к этому; люди, деньги и патроны у него имелись. Не слишком много, но для начала хватит.

Что же касается поисков, то их надлежало вести по двум направлениям сразу, как тайному, так и явному. У каждого были свои достоинства и недостатки: первый, сохранявший его инкогнито, был извилистей, но безопасней, второй же мог обернуться серьезными неприятностями, ибо вел прямиком к дону Грегорио и остальным властительным донам, которых Саймон рассматривал как хитрых, хищных, но наиболее информированных людей. Вот только захотят ли они поделиться информацией? Тем более сотрудничать, если делиться окажется нечем? Он испытывал большие сомнения на этот счет, хотя не мог предугадать в деталях реакцию властей. С одной стороны, власть в ФРБ квалифицировалась как преступная и бандитская, а значит, ненадежная; с другой же – Саймон как-никак был эмиссаром Разъединенных Миров, чему имелись неоспоримые доказательства. Но стоило ли полагаться на благоразумие бандитских главарей? Скорее на их страх…