Книга Рождение зверя - Камли Брайт

— Я потерял ее, потерял тебя…

— Меня ты не потерял! — перебил разведчик.

«Тем хуже, потому что все равно потеряю потом…»

Однако ответ Ральфа прозвучал настолько неожиданно, что Карлос не успел себя проконтролировать, и Михаэль увидел у него во взгляде то, чего — возможно, даже в тайне от себя самого — так жаждал увидеть. И, как минутой назад сын, отец тоже сначала попытался было зачем-то скрыть свои настоящие чувства и, тоже вдруг передумав, просто посмотрел Ральфу в глаза.

— У нас почти нет времени… Михаэль. — Глава Серебряного Круга уже снова был безукоризненно спокоен, лишь немного учащенное дыхание да синяя жилка, бившаяся на левом виске, выдавали его волнение. — У нас нет времени, а мне нужна твоя помощь… — Он испытующе смотрел на стоявшего напротив, уже далеко не юного мужчину, который («Боже милосердный, пощади меня хоть на этот раз…») был его сыном.

— Я постараюсь… отец. — Почему-то Ральф знал, что должен так его назвать, что Карлосу это было очень нужно.

С'каро улыбнулся и кивнул. Такой теплой, человечной улыбки, наверняка, не довелось увидеть на его лице никому из братьев по Кругу за все тридцать лет.

«Неужели все то, что рассказывал Тэн, действительно правда?» — невольно подумалось Ральфу.

— Если помнишь, я говорил, что остался в Канде по собственной воле. Так вот: с некоторых пор у меня появились сомнения.

— Хочешь, чтобы я проверил?

— Да. Только сначала я должен кое-что объяснить. Ты уже знаешь, каким изменениям можно подвергнуть человеческую память. Не стану скрывать: я занимался этим — много и с удовольствием… — Карлос запнулся, увидев мрачную тень, промелькнувшую в глазах сына, но все же продолжал: — Я заметил одну особенность: кроме ментальной памяти, существует еще память тела — она более инертная, и отому меняется гораздо медленнее… Я не оправдываюсь, Михаэль, но я себя знаю… чувствую: на некоторые вещи, даже при всей своей порочности, я не способен… Не был способен раньше, — добавил он после некоторого раздумья. — Так ты готов?

Стыдно признаться, но Ральф не просто был готов — он этого желал. Кажется, впервые в жизни он, никогда прежде не любивший путешествовать по чужой памяти, испытывал странное, непривычное любопытство. Сознание С'каро будто манило его. Возможно, это было связано с тем непонятным ощущением бесконечности пространства, которое возникло при появлении главы Серебряного Круга. Ральф ожидал чего-то необычного, однако Карлос встретил сына и, не дав тому толком оглядеться, повлек за собой куда-то в сторону — все равно как в огромном дворце идти не через парадный вход, а крадучись, по темным лестницам и потайным коридорам…

Отмахнувшись от шевельнувшейся было досады, Ральф попытался сосредоточиться. Куда там! — услужливая память быстренько напомнила сначала о том, что он, мол, тебя бросил, потом заставил, словно дичь, гоняться по Тайгу, теперь вот таскает по задворкам сознания, не допуская даже…

Червячок досады уже готов был превратиться в удава обиды, когда Ральф, поскольку думать он ни о чем другом все равно не мог, решил прекратить думать вообще.

Сознание С'каро сразу точно сжалось — на самом деле оно, конечно, осталось прежним: просто Ральф, оказавшийся «снаружи», несколько секунд «смотрел на него со стороны».

Да, Великий Магистр беспокоился не зря… Как и всегда, имея дело с мыслями и чувствами, Ральф не мог точно определить, что же именно он видел — никакой образ, взятый из привычного материального мира, этого не мог передать, — гораздо разумнее было говорить об общем впечатлении. И все же мозг разведчика мучительно подыскивал сравнение.

Зарастающий бурьяном сад? Подернутая ржавчиной сталь? Или оазисы, окруженные барханами огромной пустыни? Озеро, постепенно превращающееся в болото… Но все это казалось лишь оболочкой, под которой скрывалось что-то еще…

Вживленный неизвестным умельцем фрагмент искусственной памяти не только намертво сросся с реальной, подлинной памятью, но в какой-то момент, видимо, начал на нее влиять, искажая и извращая, пока процесс не приобрел необратимый характер. И все же он пока не успел завершиться полностью — слишком глубоким и полноводным оказалось «озеро», слишком многие источники его питали…

Так вот, значит, в чем заключался секрет столь противоречивого поведения С'каро, вот откуда эта его граничившая с садизмом жестокость, способная в любой момент смениться желанием просто поговорить по душам…

— С чего ты взял, что все это чужеродное? — спросил Карлос, выслушав пространные объяснения Ральфа.

— Если в лужу капнуть чистой воды, капля тут же замутнеет и ее уже не отличишь, а там есть островки потрясающе чистые и прозрачные.

— Да ты, я смотрю, поэт! — рассмеялся С'каро. — у, спасибо тебе на добром слове… — Было очень заметно, насколько ему на самом деле не до веселья, однако уже в следующий момент глаза Великого Магистра лукаво заблестели. — Так говоришь, островки… А много ли тех островков, Михаэль?

— Немало, — уклончиво ответил Ральф. Но потом все же решил уточнил: — Это воспоминания о женщинах… которых ты любил.

— Ты очень похож на свою мать… — Карлос пристально посмотрел на сына, и опять, как и несколько минут назад, одарил его такой улыбкой, что любой из хорошо знавших С'каро адептов вряд ли признал бы в нем главу Серебряного Круга.

«А если бы не был похож…» — подумал Ральф и невольно вздрогнул, словно его вдруг коснулось то самое, необъяснимое, что скрывалось за гибнущим сознанием человека, который сейчас сидел напротив.

— И сделать, конечно, ничего уже нельзя? — без всякого перехода спросил Карлос.

Ральф покачал головой.

— Больше всего меня волнует это «таинственное и загадочное», — задумчиво произнес Карлос. — На что оно похоже?

— Не знаю.

— А тебе не почудилось?

— Не знаю, — вынужден был снова повторить Ральф.

Карлос беззвучно выругался.

— Хорошо, но о чем-то ведь ты подумал?

— Подумал, что оно существует, — виновато пояснил Ральф. Он действительно словно ощущал какую-то вину. — Хочешь, я попробую еще раз?

— Нет! — со странной поспешностью возразил Карлос. — Нет, — добавил он уже спокойнее. — Может быть слишком опасно.

«Для кого?» — подумал про себя Ральф, однако спросил совсем другое:

— А разве сам ты ничего не чувствуешь?

— Если бы я ничего не заметил, ты бы сейчас здесь не сидел… Беда в том, что все эти замеченные тобой изменения, видимо, происходили очень постепенно… Есть, правда, одна идея, но… — Карлос говорил непривычно медленно, растягивая слова: то ли размышлял, то ли был слишком расстроен.

Оказалось второе.

— Они меня использовали, — очень тихо, но с такой силой, что Ральф едва не отшатнулся, проговорил Великий Магистр. — Слушай меня, Михаэль, — все-таки обуздав свои эмоции, довольно спокойно продолжал он. — Ты вернешься. Вернешься живым и невредимым. Ты должен… должен знать сам, и пусть знают в «Sunrise»… — Карлос говорил с расстановкой: несомненно, спокойствие давалось ему непросто. — Пусть эти идиоты знают, что они доигрались: тысячу лет на Земле существовал Нечистый — не выдуманный. И не эти жалкие ошметки, — он повел рукой вокруг себя. — Настоящий — плоть от плоти теоретиков «Sunrise». Всемогущий! — Указательный палец главы Серебряного Круга взметнулся вверх. — Ему не хватило совсем немного, совсем чуть-чуть, чтобы прибрать к рукам уже все окончательно.