Книга Полночный поцелуй - Лара Эдриан

— Ты думаешь, мы не сможем защитить ее?

— Разгорается новая война, и я не хочу, чтобы Габриэлла оказалась в ее эпицентре. Во что тогда превратится ее жизнь?

Гидеон пожал плечами:

— Ну, Саванна и Ева как-то справляются.

— Да, и Данике очень весело пришлось. — Лукам покачал головой. — Не хочу, чтобы Габриэлла была там, где насилие и смерть. Ее нужно как можно быстрее отправить в одну из Темных Гаваней. Куда-нибудь подальше отсюда, где Отверженные ее никогда не достанут.

И где ей не будет угрожать опасность с его стороны. Со стороны того свирепого зверя, что ворочался в нем и рвался на свободу даже сейчас. Если Кровожадность все же овладеет им — а вернее, когда, теперь это уже вопрос времени, — он хотел, чтобы Габриэлла находилась подальше от него.

— Ты беспокоишься о ней, — сказал Гидеон, внимательно глядя на Лукана.

Тот метнул на него огненный взгляд, словно хотел испепелить:

— Не говори глупостей!

— Я имел в виду, она красивая, а кроме того, смелая и талантливая. Нет ничего удивительного, что она может кому-то нравиться, но… черт возьми, ты же действительно волнуешься за нее. — Похоже, Гидеон не понимал, что ему лучше помолчать. — Никогда не думал, что настанет день, когда ты позволишь женщине так глубоко затронуть твое…

— Я похож на того, кто желает вступить в клуб вечно влюбленных, в котором состоите вы с Рио? Или я похож на Конлана, чей ребенок теперь родится без отца? Поверь, я не собираюсь связывать себя ни с этой женщиной, ни с какой другой. — Лукан злобно выругался. — Я воин. Я предан Роду, и только Роду. Всему остальному в моей жизни нет места. Как только я договорюсь с одной из Темных Гаваней, Габриэлла Максвелл покинет бункер. Это конец истории. Тема закрыта.

Гидеон молча наблюдал, как Лукан разгоряченно, в ярости расхаживает по лаборатории. Никогда раньше он не видел, чтобы его соратник настолько терял над собой контроль. Он вспыхнул мгновенно, как спичка.

— Тебе все ясно? Или я должен еще что-то объяснить?

Голубые глаза Гидеона с пониманием смотрели на Лукана:

— Я вот только одного не пойму, кого ты хочешь в этом убедить, меня или себя?

Глава двадцать вторая

В ознакомительный тур Габриэллы, следовавшей за Саванной по лабиринтам коридоров, вошли: частные апартаменты вампиров, комната для совещаний, тренировочный зал с богатым арсеналом самого разнообразного оружия, банкетный зал, некое подобие домовой церкви и масса помещений и комнат самого различного назначения. Их было так много, что к концу путешествия в голове у Габриэллы все перемешалось.

Она познакомилась с Евой, которая полностью соответствовала описаниям Саванны — живая, обаятельная и красивая, как супермодель. Подруга Рио выразила настойчивое желание узнать все о жизни Габриэллы наверху. Ева была родом из Испании и страстно мечтала, что однажды они с Рио вернутся туда и у них будет семья. Женщины мило общались до тех пор, пока не пришел Рио, полностью поглотивший внимание Евы, и Саванна повела Габриэллу дальше.

Бункер поразил Габриэллу и своими размерами, и тем, как он был обустроен. К концу осмотра все ее представления о вампирах, обитающих в пыльных, затхлых подземельях и склепах, рухнули окончательно.

Эти воины и их подруги жили в изысканном стиле хай-тек, им был доступен высочайший уровень комфорта. Но более всего Габриэллу поразила комната, в которой они с Саванной оказались в конце экскурсии. Вдоль двух стен стояли шкафы полированного темного дерева, высотой от пола до потолка, сплошь уставленные книгами — тысячами томов. Несомненно, большинство из них — настоящие раритеты в тяжелых кожаных переплетах с золотым тиснением, которое величественно поблескивало в мягком свете библиотеки.

— Вот это да! — восхищенно выдохнула Габриэлла, проходя в центр комнаты и оглядывая удивительную коллекцию книг.

— Нравится? — спросила Саванна.

Габриэлла, от восторга лишившаяся дара речи, кивнула. Ее взгляд остановился на роскошном гобелене, закрывавшем всю стену напротив двери. На темном фоне — огромный рыцарь в серебряной кольчуге верхом на вороном, вставшем на дыбы коне, ветер развевает длинные черные волосы рыцаря и знамя на окровавленном копье, на заднем плане на вершине холма — охваченный огнем замок.

Работа была выполнена столь изысканно и точно, что Габриэлла мгновенно узнала светло-серые проницательные глаза и мужественный подбородок. И знакомый, слегка презрительный изгиб губ.

— О господи, — пробормотала она, — неужели это…

Саванна пожала плечами и весело рассмеялась:

— Хочешь остаться здесь? Мне нужно заглянуть к Данике, узнать, как она. Тебе необязательно идти со мной, если хочешь, можешь…

— Конечно, я останусь. Ты шутишь? Отказаться от такой возможности? Пожалуйста, занимайся своими телами, обо мне не беспокойся.

Саванна улыбнулась:

— Я скоро вернусь, а потом мы попробуем найти тебе гостевую комнату.

— Спасибо, — ответила Габриэлла, не испытывая никакого желания в ближайшее время покидать эту блаженную обитель знания и мудрости.

Саванна ушла, а Габриэлла в некоторой растерянности бродила по библиотеке, не зная, с чего начать: с бесценных книг или средневекового гобелена, на котором изображен Лукан, шедевра, созданного примерно в четырнадцатом столетии.

Наконец, она решила не делать выбора: взяла с полки роскошное — и, скорее всего, первое — издание французской поэзии и села в кожаное кресло, стоявшее возле стены с гобеленом. Габриэлла положила книгу на изящный антикварный столик и с минуту смотрела на рыцаря, столь искусно вышитого шелковой нитью мастера. Она протянула руку, но так и не осмелилась прикоснуться к шедевру музейного уровня.

«Господи», — в священном ужасе подумала Габриэлла, пытаясь осознать реальность этого странного мира, который на протяжении веков существовал параллельно с миром людей.

«Невероятно».

И каким маленьким в свете новых знаний показался ей ее собственный мир. Все ее прежние знания и представления о жизни в одночасье померкли на фоне жизни Лукана и его Рода.

Легкое дуновение ветерка заставило Габриэллу вздрогнуть и обернуться. На пороге библиотеки, плечом опершись о косяк, стоял Лукан — живой, из плоти и крови. Габриэлла сравнила: волосы короче, чем у рыцаря на портрете, и глаза, пожалуй, более задумчивые, утратившие безжалостную решимость.

Живой Лукан казался ей более привлекательным, и — даже неподвижный, хмуро смотревший на нее — он излучат внутреннюю силу, которая заставляла вибрировать каждую клеточку ее тела.

Сердце у Габриэллы учащенно забилось в ожидании и страхе, когда Лукан переступил порог и сделал несколько шагов в ее сторону. Она смотрела на него, смотрела иными глазами и видела силу, не знавшую старения, непостижимую мощь и красоту — дикую, необузданную.