Книга Отряд тайных дел. Книга 3. Московский упырь - Андрей Посняков

О чем они там беседовали – царь и его матушка, – никому слышно не было, впрочем, надолго беседа не затянулась. Марфа села в карету, кони тронулись, и Дмитрий, как почтительный сын, с непокрытой головой зашагал рядом.

Собравшиеся исходили рыданиями.

– Слава царю Дмитрию! – вновь закричал кто‑то.

– Матушке царице слава!

Царице? Иван про себя усмехнулся. Вдова Иоанна Грозного Марфа Нагая давным-давно уже не была царицей, сосланная в далекий северный монастырь.

Царь пересел на коня, поехал возле кареты, и все остальные – свита, войска, народ – двинулись следом. Дернув поводья предоставленного князем Михайлой коня, Иван поехал вслед за стрелецким сотником.

– А матушка-то, матушка, – шептались в толпе. – Сразу сыночка признала!

– Да как же ей не признать – все ж таки родной сын!

– Слава царю Дмитрию, слава!

Позвякивая берендейкой, Ивана нагнал высокий стрелец в черном кафтане, при сабле, но без бердыша и пищали. Десятник. Тот самый… как его? Заиша!

– Ты извиняй, господине, – улыбнулся он. – Всякое на службе бывает.

Юноша милостиво кивнул:

– Бывает.

А солнце уже спряталось за деревьями, лишь последние лучи его рвались багряными полосами в бледно-голубое, быстро темнеющее небо. Смеркалось. Иван машинально подумал, что царь со свитою уж никак не успеют добраться до Москвы – не поедут же ночью? Значит, будут ночевать. А приготовлен ли ночлег? Наверное, приготовлен, князь Михайла, несмотря на молодость, проявлял завидную распорядительность.

Так и есть, через какое-то время – в небе уже повисли луна и звезды – впереди вдруг залаяли псы, а затем показались и частоколы, и избы. Село. И довольно большое.

– Там, за церковью – посады московские, – подъехав к Ивану, заметил нарядно одетый всадник. Высокий шлем его – ерихонка – был обложен золотом, в свете луны загадочно переливались драгоценные каменья на рукояти сабли.

– Князь! – узнал Иван.

Михаил улыбнулся:

– Давно тебе поджидаю, думал – и не сыщу. Хорошо, десятник Заиша сказал. Идем, поможешь.

Князь и Иван спешились, передав коней враз подбежавшим слугам.

– Вот тебе свет, – взяв у слуги факел, Михаил протянул его Ивану. – Вставай здесь, на перекрестке. Стрельцов посылай налево, рейтар направо, дьяков и прочих приказных – во-он в ту избу.

– А бояр?

– С боярами и поляками я сам разберусь.

Пожелав Ивану удачи, молодой князь быстро зашагал к обширной избе, где у крыльца уже толпились богато одетые люди из свиты Дмитрия. Скворча смолою, жарко горели факелы.

Честно говоря, Иван утомился, разводя всех – тяжелой оказалось работа, каждый – ну, почти каждый – спорил, что-то доказывал, стремясь занять местечко поближе к царевой избе, и не малых потуг стоило уговорить приказных располагаться на ночлег там, где им указано.

– Да я – жилец! Чин столичный из приказу Большой казны! – нагло выпятив бороду, рвался к царевой избе какой-то дьяк.

– Я сам – дворянин московский! – гордо подбоченился Иван. – И видишь, вперед не лезу!

– Да ведь и мы не лезем, милостивец, – услыхав чин юноши, залебезил дьяк. – Ты, эвон, туда посмотри-ко!

Какой-то иноземец в коротком немецком кафтане и накинутой на плечи епанче, раздвигая собравшихся широкой грудью вороного коня, нагло пробивался на царев двор. На голове его в свете факелов и луны сверкал серебром украшенный перьями испанский пехотный шлем – морион.

– Эй, парень! – пробиваясь к всаднику, закричал Иван. – А ну, осади! Осади, я кому сказал?!

Высоко подняв факел, юноша, изловчившись, ухватил за поводья коня.

Иноземец гневно обернулся, закричал на ломаном русском:

– Стоять! Молчать! Я – страж Его величества Дмитрия!

– А я откуда ведаю, что ты страж? – резонно возразил Дмитрий. – Может, ты разбойник, тать лесной?

– Я – тать лесной? – Иноземец схватился за рукоять палаша.

Иван тоже привычно поискал рукою саблю… и не найдя таковой, схватил кинжал.

– Чего расшумелся, Яков? – князь Михаил появился вовремя. – Не пропускают? Правильно делают. Это мой человек, – он кивнул на Ивана.

Яков со злостью сунул палаш в ножны:

– Но… Я должен охранять царя!

– Идем… Проведу.

Михаил обернулся к Ивану:

– Благодарю за службу! Так и дальше действуй.

– Мы еще встретимся! – обернувшись, зло прошипел иноземец.

Юноша меланхолично пожал плечами – вот еще, обращать внимание на угрозы каких-то немецких шпыней!

Дело между тем пошло куда веселей. Народу – стрельцов, приказных, дьяков – уже становилось заметно меньше, да и Иван быстро привык командовать: вы налево, вы направо, вам – во-он в ту избу…. А ты куда прешь, борода? Из приказных? Ах, купец… Ну, тогда ночлег – твоя забота. Посоветовать где? Извиняй, не могу и, прямо сказать, сам не знаю.

Еще прошло несколько пищальных стрельцов и дьяков, а следом поперла публика попроще – мелкие торговцы, крестьяне, мастеровые и прочий любопытный люд, которых лично царем гнать было не велено строго-настрого – пусть народ смотрит и обо всем, что увидит, рассказывает.

Завернув пару телег, Иван нахмурился: похоже, телег и народишку прибывало немеряно, а сколько было изб в селенье и имелся ли там ночлег, он не знал. А телеги и люди скапливались, вот чуть-чуть – и забьют всю небольшую площадь. И посоветоваться-то не с кем, где сейчас князь Михаил – один Бог знает.

– Вы вот что, – Иван принял решение. Наверняка здесь поблизости имелся какой-нибудь водоем – озеро, река или, на худой конец, ручей. – Кажется, рядом река была?

– Озеро, милостивец.

– Ну да, озеро. Вот там, по бережку, и становитесь с возами. Ночь теплая – не замерзнете.

– А не погонят нас?

– Не погонят. В случае чего, скажете – светлейший князь Михаил Скопин-Шуйский разрешил.

Подставив таким образом князя – а нечего где ни попадя шляться! – юноша улыбнулся и, подавив зевок, вдруг подумал – а где он будет ночевать сам? Зайти в цареву избу да спросить князя Михайлу? Но в избе наверняка поляки – охрана. Не будут и разговаривать. Расспросить кого-нибудь из свиты? А вот это можно. Если не уснут…

– Ну, куда, куда едешь-то? – рассерженно воскликнул Иван. – Что, не видишь, куда все заворачивают?

И улыбнулся: это была последняя телега, вернее, крытый рогожей воз, запряженный медлительными волами, животными, вообще-то, для здешних мест малохарактерными. Волами правил какой-то звонкоголосый мальчишка в накинутой на узкие плечи хламиде с капюшоном.

– Ну, что встал? – Иван подошел ближе.