Книга Квантовый вор - Ханну Райаниеми

— Время, Время, Время, оно уходит безвозвратно! — кричу я проходящей мимо паре, потрясая музыкальным инструментом из отпечатанных фабрикатором костей.

За моей спиной в тени статуй двое нищих отчаянно занимаются любовью. Группа morituri[44]с разрисованными лицами и бледными телами исполняет дикий танец, извиваясь и дрожа.

Я уже охрип от непрерывного крика, предназначенного для приезжих из других миров, которые составляют большую часть аудитории. Турист с Ганимеда в жилистом экзоскелете с озадаченным видом кидает нам частицы времени, как будто кормит голубей. Он явно не понимает, что здесь происходит.

Не переусердствуй, раздается в моей голове голос Миели. Она остается в толпе зрителей и наблюдает за исполняемым на площади danse macabre.[45]

Все должно быть правдоподобно, отвечаю я.

Можешь в этом не сомневаться. Скажи, когда будешь готов.

Ладно. Давай.

— Время — великий Разрушитель! — кричу я. — Я мог быть Тором, богом грома древних эпох, но оно все равно свалило бы меня наземь. — Я отвешиваю поклон. — Леди и джентльмены, узрите Смерть!

Миели, не сходя со своего места, вырубает меня. Ноги подкашиваются. Легкие перестают работать, и я чувствую сильнейшее удушье. Странно, но мир вокруг остается все таким же четким и ясным. Мой разум тайно продолжает работать в конструкции Соборности, но тело отключается. В глазах темнеет, и я падаю на землю вместе с другими участниками danse macabre, которых я тренировал два последних дня. Наши тела образуют на площади слова: MEMENTO MORI.

Из толпы зрителей доносятся отдельные крики, в которых звучит чувство вины и восхищение. Затем воцаряется молчание, и земля начинает вздрагивать от тяжелых шагов идущих строем людей. Приближаются Воскресители.

Зрители расступаются, освобождая им дорогу. За многие годы эта процедура превратилась в ритуал, и его приняли даже Воскресители. Они выходят на площадь по трое в ряд, всего около трех десятков. Все одеты в красное, с плотно закрытым гевулотом, не позволяющим разглядеть не только лица, но и движения. У каждого на поясе висит декантер. Следом за ними идут Спокойные-Воскресители. Они похожи на людей, только намного выше — около трех-четырех метров, вместо лиц — гладкие блестящие черные пластины, а из туловищ торчит целый пучок рук. Их шаги я ощущаю всем телом.

Человек в красном приближается ко мне и подносит к взломанным Часам свой декантер. На мгновение меня охватывает безотчетный страх: эти угрюмые жнецы наверняка повидали немало попыток обмануть Смерть. Но бронзовое устройство издает короткое жужжание, а потом звон. Воскреситель медленно наклоняется надо мной и привычным движением закрывает мне глаза. Спокойный берет меня на руки, и гулкий топот по площади возобновляется. Меня уносят в преисподнюю.

Я ничего не вижу, жалуюсь я Миели. Ты не могла бы отключить какое-то другое чувство?

Я не хочу, чтобы они что-то заподозрили. Кроме того, ты должен исполнять свою роль надлежащим образом.

Странно чувствовать, как тебя уносят в преисподнюю, прислушиваться к гулким шагам в городе, находясь под городом, и вдыхать непривычный запах морских водорослей, исходящий от Спокойного. Размеренное движение погружает меня в меланхолию. За несколько прожитых столетий я еще ни разу не умирал. Возможно, это правильный подход к бессмертию: стоит время от времени умирать, чтобы ценить жизнь по достоинству.

Все еще развлекаешься? Спрашивает «Перхонен».

Да, черт меня побери.

Это меня тревожит. Пора просыпаться.

И я во второй раз возвращаюсь к жизни, но уже без видений трансформации. Глаза словно застилает слой пыли. Я плаваю в замкнутом пространстве, заполненном вязким гелем. На то, чтобы изрыгнуть небольшой инструмент из ку-камня и открыть крышку гроба, уходит всего мгновение. Гроб не запечатан гевулотом, а только заперт на механический замок: удивительно, насколько Воскресители привержены традициям. Дверца отодвигается в сторону, и я выбираюсь наружу.

И едва не падаю: я нахожусь высоко на стене огромного цилиндрического помещения с металлической поверхностью, покрытой сетью маленьких крышек. Напоминает картотеку. Вдоль стен вертикально спускаются кабели. Внизу на них висит Спокойный — похожий на механического осьминога. Он закладывает на хранение поступающие тела. Я прикрываю крышку, оставив небольшую щель для наблюдения, и жду, пока он уйдет. Спокойный с жужжанием ползет вверх по кабелям мимо меня, словно гигантский паук. Я снова рискую высунуться. С кожи капают остатки геля. Я высматриваю, за что бы зацепиться.

Отлично, говорит «Перхонен». А теперь посмотри кое-какие изображения. Внизу имеются служебные шахты: через одну из них ты сможешь впустить Миели.

Я перепрограммирую слой ку-точек под кожей таким образом, чтобы приклеиться к металлической поверхности, и мимо гробов спящих мертвецов карабкаюсь вниз.

В помещении не утихает постоянный фоновый шум — свист, рокот и удары. Неподалеку находятся органы движения города — поршни, двигатели, емкости с циркулирующими в них синтбиотическими организмами, обеспечивающими ремонт, и огромные искусственные мышцы, переставляющие колоссальные ноги.

Прозрачные трубы изгибаются к нескольким шахтам по краям зала, и вдоль них оставлены проходы, явно предназначенные для Спокойных меньшего размера. Проходы достаточно просторны, чтобы мог протиснуться и я. «Перхонен» постоянно посылает изображения, получаемые от моего маяка: вокруг множество помещений, туннелей и машин.

Я проползаю вперед более пятидесяти метров, царапая кожу о стены и трубы и останавливаясь всякий раз, когда слышу шаги Спокойных. В какой-то момент мимо меня, не обращая никакого внимания, пролетает целый рой похожих на пчел Спокойных. Они карабкаются по мне, поблескивая в темноте крошечными глазками, и я с трудом сдерживаю крик.

Наконец я вижу еще один горизонтальный тоннель, на этот раз стены керамические и скользкие от липкой жидкости, просачивающейся из пористого материала. Здесь совершенно темно, и я переключаю зрение на инфракрасный диапазон, стараясь не обращать внимания на призрачный мир гигантов, движущихся на границе видимости, и сосредоточиться только на цели.

Я долго карабкаюсь в темноте, и наконец туннель расширяется и плавно направляется вниз, так что мне приходится напрягать мышцы, чтобы не соскользнуть. И вот впереди виден свет — тускло-оранжевый сумрак, и я чувствую леденящий ветер. Теперь становится видно, что туннель заканчивается наклонной шахтой и закрыт мелкоячеистой сеткой, пропускающей свет снаружи.

Передай Миели, что я готов ее встретить, говорю я «Перхонен».

Она ориентируется на твой маяк. Скоро будет.

Добраться до этого места стоило немалого труда. У основания города гевулот чрезвычайно плотный: Ублиетт не собирается облегчать жизнь гогол-пиратам. Так что единственный шанс попасть сюда — проникнуть изнутри.