Книга Золотой компас - Филип Пулман

— Йорек, за тобой должок, забыл? — зло зашипела Лира. — Ты будешь делать то, что я скажу. Не смей драться с этими людьми. Ты сейчас повернешься и пойдешь за мной. Ты нам нужен. Здесь тебе оставаться нельзя. Мы идем в гавань. Пусть Фардер Корам и Джон Фаа все объяснят этим людям сами. У них это лучше получится. Йорек, миленький, отпусти этого человека и пойдем. Только не оглядывайся.

Медведь послушно разжал челюсти. Вот показалась голова часового, кровь заливала посеревшее от ужаса лицо. Человек обмяк и лишился чувств. Альм-овчарка скулила рядом, зализывая шершавым языком его раны. Панцербьорн медленно двинулся за девочкой.

Никто не двигался. В это невозможно было поверить! Панцирный медведь отпустил свою жертву, повинуясь приказу какой-то пигалицы. Люди молча расступались, давая им дорогу. Медведь и Лира удалялись по направлению к гавани.

Все мысли девочки до такой степени были сосредоточены на медведе, что она даже не заметила, какая волна ненависти и страха взметнулась за их спинами. Она смотрела только вперед, рядом тяжело переваливался медведь, а впереди мчался Пантелеймон, словно герольд, возвещающий: “Дорогу! Дорогу!”.

Дойдя до гавани, Йорек Бьернисон нагнул голову, подцепил когтем застежку, и его железный шлем с грохотом покатился по обледенелой земле. Цагане высыпали из кофейни, вмиг учуяв, что происходит что-то невероятное. В неверном свете яндарических палубных огней они увидели, как могучий медведь стащил с себя доспехи и, свалив их кучей на берегу, вперевалочку побрел к морю. Без единого всплеска он нырнул и исчез под водой.

— Что за шум, а драки нет? — спросил Тони Коста, заслышав гомон с улицы. В гавань валила толпа горожан и полицейских.

Лира, как смогла, рассказала ему, что произошло.

— А сейчас-то он куда подевался? — поднял брови цаган. — Что же это он, добывал-добывал свой панцирь, а потом бросил его тут, бери — не хочу? Сейчас у него мигом ноги вырастут.

Лира испуганно следила за приближающейся процессией. Мамочки! Полицейские, да как много, и какие-то люди, человек двадцать, а может, тридцать, и жирный бургомистр, и священник, и в самой гуще толпы Фардер Корам и Джон Фаа, которые пытаются им что-то объяснить.

И они шли, шли и вдруг остановились, потому что внезапно в игру вступил новый персонаж. На панцире медведя, беспечно закинув ногу на ногу, удобно устроился долговязый аэронавт Ли Скорсби. Он сидел, поигрывая внушительных размеров пистолетом, ствол которого был весьма выразительно направлен на объемистый живот бургомистра.

— Да, господа, — проговорил он самым дружелюбным тоном, — подзапустили вы панцирь дружка моего, подзапустили. Смотрите, ржавчина-то какая! Хорошо, хоть грибы на нем не выросли. Так что сейчас тихо-мирно стоим и не двигаемся, ждем, господа, пока медведь смазку не раздобудет. А если кто ждать не хочет, то милости просим домой. Посидите в креслице, газетку почитайте. Я здесь никого не держу.

— Смотрите! — закричал Тони, показывая на дальний конец мола. — Это он!

Это действительно был Йорек Бьернисон, который тащил за собой какой-то темный предмет. Вот он вылез из воды и принялся отряхиваться, так что во все стороны полетели бешеные фонтаны брызг. Мокрый слипшийся мех расправился и вновь стал густым и пушистым. Медведь опять поднял зубами загадочный темный предмет и потащил его к тому месту, где сбросил свой панцирь.

Теперь Лира ясно видела, что он несет. Это был убитый тюлень.

— Ба! — протянул Ли Скорсби, лениво поднимаясь медведю навстречу. Пистолет его был по-прежнему точно нацелен на пузо бургомистра. — Йорек! Какая встреча!

Медведь вскинул голову и что-то коротко пробурчал. Острый коготь вспорол тюленю брюхо, и Йорек принялся за работу. Лира, затаив дыхание, следила, как ловко эти гигантские лапищи свежуют тушу, отделяют шкуру, вырывают полоски нутряного сала и круговыми движениями смазывают тюленьим жиром панцирь. С особым тщанием Йорек проходил стыки пластин, там, где они нахлестывались друг на друга. Не прекращая работать, он пробурчал, обращаясь к Ли Скорсби:

— С ними идешь?

— Куда я денусь? — беспечно отозвался аэронавт. — Наше дело простое, дружище. Нам платят — мы идем. Точно?

— А где ваш воздушный шар? — подергала его за рукав Лира.

— Уже упаковали. Видишь карты? И вон те еще. А вот и начальство наше.

К ним приближались Фардер Корам и Джон Фаа в сопровождении бургомистра и четырех вооруженных полицейских.

— Слушай внимательно, медведь! — провозгласил бургомистр резким хриплым голосом. — Тебе позволено уйти в сопровождении этих людей. Но запомни: если ты еще хоть раз появишься в окрестностях города, мы поступим с тобой безо всякой пощады.

Йорек Бьернисон даже головы не повернул. Он был целиком поглощен смазкой своего панциря. Лира вдруг подумала, что трепетное отношение медведя к этим железякам удивительно похоже на ее самозабвенную любовь к Пантелеймону. Ведь Йорек же говорил ей: “Панцирь для медведя — то же самое, что для тебя альм. Это его душа”.

Тем временем бургомистр и полицейские ушли восвояси, да и толпа зевак изрядно поредела, хотя несколько человек остались поглазеть.

Джон Фаа поднес ладони рупором ко рту и зычно крикнул:

— Братья цагане!

Они лишь ждали команды: “Вперед!” Они ждали ее с того момента, как ступили с корабля на берег. Нарты были готовы, вещи увязаны, и ездовые собаки нетерпеливо грызли постромки.

— Пора в дорогу, друзья мои. Все в сборе, путь открыт. В добрый час. Мистер Скорсби, у вас все готово?

— Все в ажуре, господин Фаа, можем ехать.

— А ты, Йорек? Готов?

— Только панцирь надену, — отозвался медведь.

Он покончил со смазкой, поднял тушу тюленя и забросил ее на нарты, где сидел Ли Скорсби, — пригодится на ужин. Потом началась процедура облачения. С удивительным проворством Йорек застегивал на себе тяжелые металлические пластины, чуть ли не в дюйм толщиной. В его лапах они казались легче перышка. Раз — и готово.

Минуту спустя медведь уже стоял в полной боевой готовности, и на этот раз не было слышно ни лязганья, ни металлического скрежета.

Не прошло и получаса, как экспедиция выступила в путь. В ночном небе, усеянном мириадами звезд, ярко светила луна. Нарты подпрыгивали на колдобинах, полозья взвизгивали, натыкаясь на случайные камни, пока, наконец, не кончился город. Теперь перед ними расстилалось ровное белое поле. Собаки радостно рванули вперед, и скоро сани уже летели легко и быстро, только снег скрипел!

Лира сидела на нартах позади Фардера Корама, закутанная в шубу до самых глаз.

— Тебе Йорека видно? — шепнула она Пантелеймону.

Верный альм-горностай выпростал мордочку и, цепляясь за край Лириного мехового капюшона, оглянулся назад.