Книга Промышленникъ - Алексей Кулаков

«Та-ак! Перерабатывающие центры, стандартная комплектация и схема строительства. Смотрим и сразу же видим турбину мсье Лаваля. Выкидываем ее на фиг, вписываем обычный локомобиль, производства Людиновского завода. Раз! Кирпичные стены, подвал и крыша из кровельного железа?.. Это оставляем, ибо очень пользительно от поджогов, которые обязательно будут. Электрическое освещение. Режем однозначно – там и керосинок за глаза будет. Два. Ну и три – подсчитываем экономию. Надо же, почти триста тысяч наковырял!»

Александр удивленно покачал головой. А затем аккуратно отделил часть листов и уложил их поверх всех остальных, с тем чтобы еще раз внимательно все прошерстить на предмет дополнительной экономии. Дочитал верноподданнический отчет Лунева-младшего, изредка похмыкивая и выписывая себе в ежедневник интересные места. Перешел к не менее интересному отчету его отца, достойнейшего американского гражданина Лунеффа-старшего, и мельком его проглядел – особых изменений в битве за техасскую нефть пока не было, все можно было выразить тремя фразами. Сидим тихо, скупаем много и попутно прикармливаем друзей в сенате и конгрессе.

«Хоть тут без каких-либо неожиданностей! Кстати, пора уже и аудитора послать, в гости к любезному нашему Арчибальду Ильичу. Не то еще обидится на меня, за столь долгое невнимание».

После новостей из САСШ пришел черед и весточки из мест заметно ближе – то есть из Швейцарии. Аркадий Никитич Лазорев в первых же строчках своего письма извещал, что дела у него обстоят наилучшим образом, что спит он целых пять часов в сутки и что оборудование для его заводов будет поставлено точно в срок, и будет оно при этом наивысшего качества.

«Для чьих заводов?!»

Впрочем, из дальнейших строчек стало понятно, что Аркадий Никитич просто-напросто полностью отождествляет себя и Ковровские заводы точного машиностроения и никоим образом не претендует на статус владельца.

«Ну-ну. Что там дальше? И этот денег просит! Сговорились они с Геннадием, что ли? На… организацию собственного часового производства при Ковровских заводах. Гм, умеет просить Аркадий Никитич, умеет. Ах, и это еще не все?»

«Крайне желательно завести у себя и выделку паровых турбин, для чего требуется, по самым моим скромным подсчетам… Ого!!! Какой он у меня скромный да стеснительный, однако».

Промышленник закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Лунев-младший и Лазорев тянули из него деньги такими темпами и объемами, что с ними мало кто мог сравниться. Собственно, никто и не мог, хотя Тиссен с Круппом и пытались. А им по мере своих скромных сил помогали все остальные, вроде Луцкого, Менделеева и еще доброй дюжины фамилий, и у всех был прекрасный финансовый «аппетит». Не стоило забывать и специальные проекты, вроде того, который вел Пильчиков, – их тоже было немало, и каждый из них по чуть-чуть да откусывал от пирога князя Агренева.

«Еще Нечаев и Нечаев-Мальцев и совместное участие в благотворительных программах. Участие, от которого невозможно отказаться! Нечаев – это отличные специалисты по геологоразведке, столь нужные мне на Дальнем Востоке. А его дядюшка, и мой компаньон, вовсе бесценен: единственный, с кем можно посоветоваться насчет алмазного инструмента и шлифовальных паст. А еще он единственный, чьи специалисты по тонкой шлифовке согласились обучать моих мастеровых. И один из немногих, кто достаточно правдиво отвечает на все мои вопросы о высшем свете империи. Как с таким человеком не дружить? Слава богу, что к концу этого года у нас с ним начнется совместное производство новых электролампочек, да сразу на двух заводах – хоть эту статью расходов удастся перекрыть».

Опять тонко прозвенел хрусталь, принимая в себя очередную порцию ликера, и снова оказалось в руках письмо Лазорева – а его просьба о дополнительном финансировании перекочевала в ежедневник князя.

«Что там дальше: надеюсь, без сюрпризов? Подружился с Хатебуром, главным инженером З.И.Г. Ну, это было ожидаемо – два фанатика не могли не найти общего языка. Предложения о сотрудничестве со Швейцарской машиностроительной компанией? Даже и не предложения, а намеки на них? И это тоже ожидаемо, хотя и неприятно. Что же, запомним и отомстим аналогичным образом, хе-хе. А в целом все хорошо – скоро вернусь, не терпится приступить и так далее. А уж как мне не терпится, дорогой мой Аркадий Никитич, получить с Коврова хоть какую-нибудь продукцию! Впрочем, о чем это я – там же скоро начнут массово клепать кинокамеры и кинопроекторы! Ну что же, пусть маленький, но почин».

Все папки и укладки на столе улеглись ровной стопкой; все, кроме тех самых, с непонятными надписями. Открыв первую, Александр бегло пробежался по содержимому взглядом и задумался. Месяца три назад он выбрал время и еще раз навестил славное своими традициями и семейной преемственностью заведение Ганса Хоттингера. Немножко поговорил с управляющим, немножко попил дорогого вина… И немножко открыл два анонимных трастовых фонда, на счета которых сбросил кое-какие деньги и все свои акции иностранных компаний. О чем не знаешь, того нельзя отобрать – не так ли? В «Шаффхаузен Кантональбанке» тоже появился новый именной счет, на который медленно, но очень верно стали «переезжать» все рентные выплаты, принимаемые доселе Русско-Азиатским банком, кроме тех, что имели российское происхождение. Последних же как раз и получалось двести тысяч. В год. Тоже, знаете ли, немало, причем по самым взыскательным меркам, но вместе с тем на фоне некоторых фамилий – ничего особо выдающегося. Те же Юсуповы со своих владений и предприятий получали годовой ренты на полтора миллиона, тратили из нее тысяч семьсот – восемьсот, – и все считали это вполне нормальным. Одновременно завидуя такому достатку всеми фибрами души.

«Недаром к Зинаиде Николаевне принцы да герцоги сватались – красивая, богатая, утонченная… Правда, вдобавок еще и умная, но это, по всей видимости, готовы были терпеть. Так, что-то я отвлекся!»

Вообще, касательно своих капиталов Александр как-то даже неожиданно для самого себя впал в тяжелейшую паранойю, ну вот не верилось ему, что его состояние и заводы не мозолят кому-то жадные глаза, и все тут. Молодые и старые великие князья, разнообразные группировки при дворе, банкиры (кои, как известно, даже во сне ищут дополнительную прибыль), промышленные и аристократические кланы, англичане, французы… В глазах последних двух категорий он вообще давнишний и последовательный «германофил», то есть разорить такого сам бог велел. Тем более потому что он имеет наглость производить станки и прочую высокотехнологичную продукцию, а делиться паями и акциями своих предприятий не желает просто категорически. Про оружие вообще не стоит упоминать – не только производит, а еще и удачно его продает, закрывая тем самым остальным выгодные рынки сбыта. Слишком скрытен, слишком нелюдим, слишком независим… Слишком богат! Всего слишком у князя Агренева.

«Нуте-с, посмотрим на свои последние приобретения. Франция! Пятнадцать процентов компании Мишлен – маловато, конечно. Но если добавить к ним те двадцать пять, что я вполне легально и ни разу не анонимно вытряс с них за свои лицензии, то смотрится очень даже ничего. Придет время – будет кому завод строить в империи по производству автомобильных шин. А то все немцы да немцы кругом, нехорошо… Так, плюс двадцать процентиков акций в компании Эру – алюминий вещь такая, нужна всегда. Швейцария: восемь процентов компании Анри Нестле – вот жмот несчастный, ну прямо как я. Ведь мог бы и больше продать, мог! Но не захотел. А вот Юлиус Магги молодец, не пожалел для меня… четырнадцати процентов. С возможностью последующего наращивания пакета акций – я же говорю, молодец! Ну что же, молочные смеси для младенчиков, сгущенное молоко и сливки, а также быстрорастворимые супы и куриные кубики на перерабатывающих центрах будем делать строго по швейцарской технологии. По ней же будем ваять кое-какую электротехнику – четверть сотни процентов акций компании Браун и Бовери это практически гарантируют. Интересно, а кто такие эти господа? Хм, а отзывы хорошие…»