Книга Пандора - Энн Райс

Мы остановились в дверях. Мальчик был хрупким, с тоненькими,как палочки, руками и ногами.

«И вы говорите, – недоверчиво вопрошал мальчик, –что в горах поклоняются тем, кто пьет кровь?!»

По священному локону на обритой голове, по тому, какостальные ждали его ответа, я поняла, что это фараон. Он в ужасе поднял глаза,заметив ее приближение. Его стражи бежали.

«Да, – сказала она, – и ты не в силах импомешать!»

Она подняла его, маленького хрупкого мальчика, разорвала егогорло, как зверь, выпуская кровь из смертельной раны.

«Мелкий царек, – сказала она. – Мелкое царство».

Видение исчезло.

Мои губы плотно прижались к холодной коже. Я целовала ее. Непила.

Я вновь ощутила тяжесть собственного тела, упала ей на рукуи выскользнула из ее объятий.

Ее слабо светящийся профиль остался прежним – безмолвным,бесчувственным. Застывшее лицо без единого пятнышка или морщинки. Я рухнула вобъятия Мариуса. Ее рука вернулась в прежнее положение.

Все виделось мне идеально четким – недвижимые царь и царица,искусно выписанные ляпис-лазурью на золотой мозаике фигуры…

Я почувствовала резкую боль – в сердце, во чреве, как будтоменя ударили ножом.

«Мариус!» – вскрикнула я.

Он поднял меня и понес из комнаты.

«Нет, я хочу постоять на коленях у ее ног», – просилая, задыхаясь от боли. Я старалась сдержать мучительный крик – мир же только чтопереродился! А теперь – агония!

Он усадил меня в высокой траве, и она примялась под моейтяжестью. Из моего чрева, даже изо рта, хлынул поток человеческих жидкостей. Яувидела цветы, совсем рядом. Я увидела дружелюбные небеса, яркие, как в моемвидении. Боль была невыразимой.

Теперь я поняла, зачем он унес меня из святилища.

Я вытерла щеку – нет сил выносить эту мерзость. Меня снедалаболь. Я старалась снова увидеть ее откровения, вспомнить ее, но боль сталаслишком уж сильным препятствием.

«Мариус!» – крикнула я.

Он прикрыл меня и поцеловал в щеку.

«Пей от меня, – сказал он. – Пей, пока не пройдетболь. Пей – это всего лишь умирает плоть. Пандора, ты бессмертна!»

«Иди сюда, возьми меня», – сказала я и просунула рукумежду его ног.

«Это теперь не имеет значения».

Но часть тела, навеки потерянная богом Озирисом, та частьтела, что я искала, оказалась твердой. Я направила ее в себя – холодную,напряженную. Потом я начала пить и не могла остановиться, а когда япочувствовала прикосновение к моей шее его зубов, когда он начал вытягивать изменя новую смесь, наполнявшую мои вены, я познала его, я любила его и в однунезначительную секунду прочла все его секреты.

Он был прав. Те органы, что располагались ниже талии, большене имели значения. Он пил мою кровь. Я – его. Это была наша брачная ночь.Ветерок мягко стелил по земле траву – величественное брачное ложе пахло толькозеленью.

Боль прошла. Я вскинула руку и потрогала мягкие цветы.

Он сорвал с меня испачканное платье и поднял меня на руки.Он отнес меня к бассейну, где стояла мраморная Венера – в полусогнутой позе,подняв одну ногу над прохладной водой.

«Пандора!» – прошептал он.

Рядом с ним стояли мальчики, передавая ему кувшины. Оннаклонил кувшин и облил меня водой. Когда вода побежала по коже, япочувствовала под ногами плитку, устилавшую дно. Такого ощущения я никогда неиспытывала! Еще один кувшин – восхитительное купание. На миг я испугалась, чтоболь вернется, но нет, она ушла навсегда.

«Я люблю тебя всем сердцем, – сказала я. – Яотдала им и тебе, Мариус, всю свою любовь. Мариус, я вижу в темноте, я вижу вкромешной тьме за деревьями!»

Мариус обнял меня. Мальчики медленно омыли нас обоих,наклоняя кувшины и обливая нас серебристой водой.

«Ты рядом со мной, – сказал Мариус, – здесь,рядом; я не одинок, я с тобой, моя красавица, с тобой – ни с какой инойдушой! С тобой!»

Он отступил на шаг, и я залюбовалась им и, хотя была всямокрая, протянула руку потрогать его растрепавшиеся длинные чужеземные волосы.Он весь сверкал, покрытый каплями воды.

«Да, – сказала я, – именно этого она и хотела».

Его лицо застыло. Он нахмурился. Пристально посмотрел наменя. Что-то коренным образом изменилось, причем к худшему. Я чувствовала.

«Что?» – спросил он.

«Она этого хотела. Она ясно дала мне это понять в видениях.Она хотела, чтобы я была с тобой, чтобы ты не был одинок».

Он попятился. От гнева?

«Мариус, да что с тобой? Ты что, не понимаешь, что онасделала?»

Он отступил от меня еще дальше.

«Ты не осознавал, что все происходило так, как я говорю?» –спросила я.

Мальчики протянули нам полотенца. Мариус взял одно и вытер лицои волосы. Я тоже.

Он был в бешенстве. Его трясло от ярости. Эти мгновенияобладали таинственной и необъяснимой красотой, но одновременно вселяли ужас –его белое тело, сверкающий бассейн, прекрасный свет, льющийся из открытыхдверей дома, а наверху – звезды, ее звезды. И Мариус – злой, рассвирепевший, сгорящими гневом глазами. Я посмотрела на него.

«Теперь я – ее жрица, – сказала я. – Я должнавосстановить ее культ. Вот что ей нужно. Но она привела меня и для тебя, потомучто ты одинок. Мариус, я все это видела. Я видела нашу собственную свадьбу вРиме, как в старые времена, с нами были наши семьи. Я видела поклонников еекульта».

Он явно пришел в ужас.

Этого я видеть не хотела. Я его не понимала.

Я вышла на траву. Мальчики досуха вытерли мое тело. Я посмотрелана звезды. Дом со своими теплыми лампами выглядел примитивным и хрупким –жалкая попытка навести порядок, не сравнимая с сотворением одного-единственногоцветка.

«Какое потрясающее зрелище – просто ночь, – сказалая. – Разговоры о целях и намерениях – оскорбление для ночи, когда дажесамый заурядный момент до краев наполнен божественным смыслом и спокойствием.Все идет своим чередом».

Я отошла и покрутилась на месте, стряхивая с волос воду. Ястала такой сильной! Когда я остановилась, голова не кружилась. Я чувствоваласебя так, словно обрела бесконечное могущество.