Книга Собачья работа - Галина Львовна Романова

После этого старый князь и заказал тот артефакт, который был призван служить оберегом от зубов оборотня. Действует он или нет, а только за триста лет оборотень никого из семьи графов Пустопольских не тронул. Но бояться оборотня от этого меньше не стали. Ибо так и не удалось дознаться, кто был тем злодеем и кого звали оборотнем потом.

ГЛАВА 10

Они были уверены, что сейчас их никто не подслушивает — весь замок занимался судьбой маленькой княжны. Легко можно было улучить пару минут, чтобы без помех поговорить, тем более здесь, в небольшой комнатке на верху башни. Челядь так привыкла к тому, что на этих дверях висит замок, что никто даже не подумает совать сюда любопытный нос.

— Послушай, я не могу ждать столько времени! — Мужчина метался по комнатке, как зверь по клетке, задевая стоящие тут и там предметы. — Ты должен что-то предпринять.

— Что именно? Я и так делаю все возможное.

— Я не знаю. Но ожидание выводит из себя. Столько лет терпеть и ждать неизвестно чего… И вот сейчас, когда удача так близко, стоит руку протянуть, меня начинают кормить пустыми обещаниями! «Подожди еще немного!» Тьфу! Ты должен что-нибудь сделать!

— Что, например?

— Не знаю. Подумай! Не важно, что ты сделаешь, но сделай! Как можно скорее!

— А как же «ястребы»?

— Пусть себе занимаются «зачисткой местности», если они такие идейные. Я подумаю, как их использовать.

Весть о том, что Агнешка пришла в себя, мгновенно облетела весь замок. Несмотря на протесты пани Эльбеты и Любаны, каждый горел желанием лично убедиться в том, что девочка открыла глаза и очнулась.

В числе первых посетителей оказались отец и сын Хаши. Любопытных слуг и гайдуков разогнали, но для воспитателя Витолда и его друга сделали исключение. Милсдарь Генрих, войдя, сразу нашел глазами монахиню. Его обычно невозмутимое лицо исказила гримаса — странная смесь удивления, восторга и горечи.

— Любана…

— Мать Любана, — поправила она. — Генрих. Ты все такой же. Совсем не изменился.

— Ты тоже…

— Только растолстела, не так ли? — подмигнула женщина.

— А я стал совсем седым…

— И женатым. Знаю, знаю про твоих сыновей! Не напоминай!

— Вдова Мирчо не хочет принимать постриг и становиться черницей, ты это знаешь?

— Это ее дело. Насильно принуждать никто никого не станет. Богиня-Матерь найдет чем ее утешить. Я здесь не за этим.

Что они говорили дальше, прошло мимо моих ушей. Тодор, переступивший порог вслед за отцом, решительным шагом направился к постели, на которой лежала Агнешка. Девочка съежилась под его взглядом и попыталась спрятаться под одеяло. Но рыцарь решительно дернул за край, заставив ее выпустить свою половину из рук.

— Вы что себе позволяете, ясная панночка? — тихо, но со скрытой злобой рявкнул он. — Как вы посмели так поступить? Что за глупые детские выходки?

— Успокойся, Тодор, — попробовал вступиться за сестру Витолд. — Она же еще ребенок! Это именно глупые и именно детские…

— Дети вырастают, Витко! — воскликнул тот. — И если сразу не пресечь эти глупости, дальше будет только хуже. Ты ее высек, надеюсь?

— Когда?

— Ах да, она только что очнулась. — Рыцарь потер лоб и снова посмотрел на девочку: — Но уж будьте уверены, моя дорогая, что, когда поправитесь, вам не избежать наказания за этот проступок! Вы поступили крайне безответственно!

— Нет, — тихо промолвил князь. — Извини, Тодор, но я дал слово не ругать Агнешу и тем более ее не наказывать!

— Вот как? И поощрять ее выходки?

— Но она же еще ребенок! Надо быть снисходительным к детским слабостям…

— Это ты слишком слаб, Витко! — покачал головой Тодор. — Агнесса — моя будущая жена, и…

— Нет! — пискнула девочка. — Я не хочу за тебя замуж!

— Опять? Уже все решено! Вы, моя дорогая, станете моей женой, чего бы вам и мне это ни стоило! И тогда — будьте уверены! — я займусь вашим воспитанием!

— Тодор, если ты решил, что можешь запугивать мою сестру…

— Я ее пока не пугаю. — Рыцарь подмигнул побледневшей девочке. — Я ее пока предупреждаю. К тому моменту когда она станет моей женой, ей придется существенно изменить свое поведение. Иначе кое-кто об этом пожалеет!

— Да будь ты проклят! — неожиданно вскрикнула Агнешка. — Тьфу на тебя! Только попробуй! И я убью тебя!

— Ах ты…

Рука Тодора дернулась. Уж не знаю, чего он хотел — только припугнуть или впрямь ударить девочку, но у него ничего не вышло. На ногах стояла я, может, и не так твердо, как хотелось бы, но резкий взмах успела блокировать, заломив кисть руки назад.

— Прекратите!

— Да ты… ты… — Рыцарь дернулся, попытался вырваться, но не тут-то было. Из этого захвата не освободишься, испытала на себе! — Как ты смеешь! Прикасаться к рыцарю! Пехотная подстилка…

Я рванула руку, и мужчина подавился всеми словами, которые хотел сказать, привстав на цыпочки, чтобы как-то ослабить боль.

— Что? Дайна? Зачем? — на нас накинулись сразу все.

— Он хотел ее ударить.

— Только припугнуть… Да пусти ты, др-рянь! — рявкнул рыцарь.

— От дряни слышу! — не осталась в долгу я.

— Хотел, хотел! — наябедничала Агнешка. — Мама, прогони его! Он плохой!

— Что вы ее слушаете? — взвыл Тодор, тщетно пытавшийся вырваться. — Пехотную девку и маленького ребенка! Они сговорились!

— А за девку, — я рванула его руку вверх так, что самой стало жалко, — ответишь, ублюдок! — и добавила еще несколько слов из своего богатого словаря. Княгиня Эльбета побагровела от возмущения, Агнешка навострила ушки.

— Тише! Тише. — Витолд попытался нас разнять. — Тодор, перестань. И вы, Дайна, тоже! Прекратите ссориться немедленно, здесь и сейчас!

Рыцарь неожиданно расслабился, перестал вырываться.

— Ты прав, Витко, — голос его звучал почти безмятежно, — не здесь…

— И не сейчас, — добавила я, разжимая пальцы.

— Здесь, — Тодор отступил, потирая запястье и шевеля онемевшими пальцами, — слишком душно. Пойду, пройдусь немного… До крепостной стены и назад!

— Вам плохо? — прекрасно поняла я намек. — Может быть, проводить?

— Ну, если только до крепостной стены…

— Тодор, что происходит? — воскликнул Витолд. Но рыцарь уже переступил порог. Я, бросив на своего подопечного быстрый взгляд, направилась следом.

В молчании мы вышли из замка на задний двор. Челядь и гайдуки расступались перед нами, даже не пытаясь заговорить. Но я спиной чуяла обращенные на нас любопытные и настороженные взгляды.