Книга Мертвая петля для штрафбата - Антон Кротков

Борис добился у майора Бурды, который исполнял также должность казначея их маленькой воинской части, чтобы он выделял повару необходимые средства на закупку мяса и других высококалорийных и богатых витаминами продуктов.

Базирующиеся по соседству с нефёдовцами китайские и северокорейские союзники могли только позавидовать русским. Их лётчиков кормили впроголодь. Пиала риса или чумизы на завтрак и на работу! По такой же норме кормили китайских солдат в окопах, но им не приходилось выдерживать девятикратные перегрузки. Неудивительно, что после полёта в зону китайские лётчики прилетали совершенно обессиленные и часто даже не могли сразу выбраться из самолёта. Худенькие и низкорослые, какие-то забитые, они вызывали жалость.

Отношение китайских командиров к своим лётчикам, особенно к молодым, действительно было ужасным. У них даже авиатехников кормили и обмундировывали лучше, так как считалось, что механики работают, а лётчики катаются.

Даже к опытнейшим профессионалам коммунисты относились пренебрежительно. Однажды Борис случайно познакомился с северокорейским пилотом в чине санг-са, то есть младшего сержанта. Они примерно были ровесниками, и Нефёдова удивило, что его собеседник носит такое низкое звание. Оказалось, что во время Второй мировой его знакомый сражался в составе ВВС императорской Японии. Японцы считали Корею «младшим братом», поэтому корейцам разрешалось вступать в японские вооруженные силы и даже получать офицерские звания. После окончания Второй мировой ветеран с женой детьми вернулся на родину и почти сразу оказался в плену у партизан. Лётчику предложили на выбор: умереть либо поступить на службу к новой власти, поменяв истребитель «Зеро» на «Як» советского производства. А чтобы «доброволец» не перелетел к южанам, его семью держали в каком-то селении в качестве заложников. За вылеты бывший японский ас не Получал никаких денег, от скудного питания с ним несколько раз случались голодные обмороки. Но если лётчик долго не одерживал побед в воздушных боях, его мог вызывать к себе комиссар бригады и потребовать, чтобы саботажник взял на себя обязательство до конца недели преподнести любимой власти подарок в виде сбитого неприятельского самолёта. Не выполнить данное комиссару слово было нельзя. И одному только Богу было известно, как ему удавалось выживать и даже сбивать американские самолёты.

За малейшее проявление трусости или небрежности пилота могли на неделю посадить в яму на хлеб и воду, а то и казнить. Однажды молодой китайский пилот, совсем ещё мальчишка, по неопытности разбил самолёт на посадке. Едва коснувшись колёсами бетона, его «МиГ» начал «козлить» — подпрыгивать из-за того, что лётчик превысил скорость снижения. Парень растерялся, съехал с полосы, машина вдребезги. Сам он чудом уцелел. Видевшие это русские облегчённо перевели дух, хорошо, хоть жив остался. Но через несколько дней китайский трибунал объявил лётчика гоминьдановцем. Его обвинили в том, что он специально из вредительских побуждений уничтожил ценное народное имущество. Беднягу повесили на краю лётного поля. Так что несколько последующих дней, выруливая свой самолёт на старт, Борис видел покачивающееся на ветру тело. Показательная акция явно была рассчитана на сослуживцев повешенного, чтобы они каждую минуту помнили о цене возможной ошибки.

И воевали китайцы действительно сколь фанатично, столь и неумело. Их командиры бросали в бой наспех обученных шестнадцатилетних пацанов всего после 10-15 часов налёта на реактивном истребителе. Говорили, что основное внимание во время обучения пилотов китайцы уделяют заучиванию коммунистических лозунгов и строевой подготовке. Фактически это было «пушечное мясо». Советские офицеры между собой именовали китайских лётчиков «рикшами». Почему так? Думается, за их выносливость и готовность беспрекословно выполнить приказ оседлавшего их ездока.

Борису рассказывал один уже успевший повоевать знакомый, что в воздухе набранные в авиацию в основном от сохи недавние крестьяне часто разбивались на взлёте, терялись в пути, а если всё же добирались до места боя, то сразу всем стадом прямолинейно набрасывались на противника и гибли десятками. Вернуться на базу китайский или северокорейский пилот мог лишь добившись победы. «Если тебе недоставало мастерства сбить вражеский самолёт, ты обязан был его таранить» — такой был у них закон. При малейшем подозрении в трусости контрразведчики хватали пилота и после пыток объявляли его саботажником или агентом Гоминьдана[26]. А дальше человека ожидало публичное обезглавливание или повешение. Вот уж поистине эти ребята являлись настоящими штрафниками! В одном бою, в котором знакомому Бориса пришлось участвовать совместно с двумя эскадрильями китайцев, из 16 их самолётов обратно на аэродром вернулись только четыре китайских «МиГа».

Впрочем, отдельная человеческая жизнь вообще мало чего стоила в этом азиатском мире. Однажды на глазах Бориса при строительстве новой взлётной полосы погиб корейский землекоп, но никто не остановился из-за этого даже на полчаса. Многотысячный муравейник, состоящий из людей с кирками, лопатами и тачками, продолжал своё броуновское движение. Труп просто засыпали землёй прямо здесь же, где человека застигла смерть. Никакой специальной могилы и прощальной церемонии скромному работяге не полагалось. Чуть позже на это место начали насыпать гравий, а потом уложили бетонные плиты…

* * *

Вскоре группа перелетела на аэродром, расположенный ближе к району боевых действий. Здесь произошёл эпизод, который немного остудил горячие головы «Одессы» и «Сынка».

Однажды утром, когда лётчики курили в беседке перед началом полётов, над их головами с рёвом пронёсся израненный «МиГ». Это был единственный уцелевший самолёт из звена истребителей, напоровшихся на неприятеля недалеко от своего аэродрома.

Пилоты «Сейбров», которые по данным радиоперехвата имели позывные «Хан» и «Чёрный пёс», применили против русских новейший тактический приём. Американцы называли его «луз дьюс» («рыхлая пара»), «Сейбры» шли с большим удалением друг от друга, имитируя неспособность держать боевой строй. На самом деле передний «джет» своей атакой как бы надавил на звено «МиГов», сделав их действия предсказуемыми д ля идущего у него за спиной главного стрелка. Как только русские истребители купились на уловку, пилот второго «Сейбра» немедленно применил новейшую ракету ближнего боя. В результате командир звена советских истребителей погиб в первые секунды боя. Затем американцы перемахнули через строй «МиГов» и вышли им в хвост…

На приземлившийся самолёт было страшно смотреть. Ему хорошо досталось. На истребителе буквально не осталось живого места. Рублёв насчитал тридцать пробоин от осколков и пуль. У «МиГа» была отрублена часть хвостового киля, вырван, как говорится, с мясом кусок крыла. От обшивки истребителя из полированного металла шёл пар…