Книга Школа боя - Кирилл Казанцев

Утром, когда Левка на кухне жарил дежурную яичницу, за его спиной, в коридоре, вдруг послышались шаги. Легкие, почти неслышные, но... Лариса ходила не так, и это были шаги чужого человека...

Левка обернулся посмотреть, кто это там. И замер на месте, широко открыв рот, – к санузлу подходил мужик. Шел не спеша, уверенно, по-хозяйски. В одних только цветастых "семейниках", шлепая по линолеуму голыми пятками...

Ну, в том, что у сестры ночевал какой-то "левый" мужик, Левка ничего страшного не видел. В свои годы он уже достаточно разбирался во взаимоотношениях полов, чтобы не делать из этого трагедию. Лариска баба молодая, и ей надо как-то устраивать свою личную жизнь...

Поразило Дрына другое. Мужик был нерусским! Бог его знает, какой национальности – узбек, таджик, чеченец, дагестанец. В чертах его лица не было ничего такого характерного для одной из этих наций... Но вот то, что он был "черным", причем ярко выраженным "черным", – было точно.

А мужик, покосившись на замершего в ступоре парня, поприветствовал его с характерным акцентом, наверное, для того, чтобы не оставить у Левки даже повода для каких-нибудь сомнений:

– Прывэт.

И, не дожидаясь ответа, нырнул в ванную. Звонко щелкнул шпингалет на двери, зашумела бегущая по трубам вода...

Забыв и про завтрак, и про время, Левка бросился в комнату сестры. Подскочил, широко распахнул дверь. Лорка, стоя на середине комнаты в халате возле разобранной постели, вертела в руках растерзанный кружевной лифчик. И видок у нее был такой... Обиженно-негодующий...

– Ты что же делаешь, сучка?! – с порога обрушился на сестру задыхающийся от гнева Дрын. – Ты уже совсем офуела, мандавошка?!

На этот раз пришла очередь Ларисы удивляться – "малой" никогда не позволял себе таких слов в отношении ее. Никогда до этого дня... Может, он и матерился на улице, среди сверстников, но не дома...

– Ты что, Левка?! – Лариса не понимала, что могло вызвать у брата такой гнев. – Случилось что-то?

– Ты кого в дом привела, шлюха гребаная?! – Левку аж трясло от гнева и отвращения. – Ты где, блядь такая, этого урода раздобыла? Тебе, подстилке, русских мужиков мало?!

Вопреки ожиданиям Левки, сестра не сгорела на месте от стыда, не расплакалась. Хотя ее лицо залила краска, но на нем появилась злая, обиженная гримаса.

– Ты как со мной разговариваешь, сопляк! – затрещала она подобно возбужденной сороке. – Ты что себе позволяешь?! Забыл, у кого в доме живешь, кто тебя кормит?! Какое твое дело, с кем я сплю?!

– Это и мой дом между прочим! – возмутился Дрын. – И какие-то деньги я тоже приношу! И таскать сюда чурок!..

– "Какие-то"... – продолжала атаку сестра. – Это ты правильно сказал! Твоих денег на неделю – больше не хватит! А жрать ты каждый день хочешь!.. А я одна, без мужика, с утра до вечера!..

Лариса готова была уже расплакаться от жалости к себе, а также скорбя по любимому бюстгальтеру, изорванному прошедшим вечером нетерпеливым Саидом... Но еще больше ей хотелось ударить брата, ударить не физички, словесно... Побольнее...

– Вот ты жрешь, – мстительно начала она, – а не знаешь, где я это беру! Ведь не знаешь, да?

– В кафе у себя... – Левка почувствовал, как у него пересыхает во рту – приближалось что-то очень нехорошее. – Хозяин дает...

– "Дает"! – опять передразнила его сестра. – Он лучше в жопу даст за копейку, чем что-нибудь из своего! Со столов я это беру, с тарелочек! Что вот они, – тут Лариса мотнула нечесаной головой в сторону санузла, – ...есть не стали! Понял?!

Официантка преувеличила. Слишком уж велико было желание отомстить брату и за злые, оскорбительные слова, сказанные им сегодня, и, неизвестно кому, за вчерашнее свое унижение...

Левка замер. Кожа на его лице побелела, руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Так ты... меня... объедками чурбанскими... – Казалось, еще чуть-чуть – и мальчишка сорвется, ударит сестру. Но той сейчас было на все наплевать. Наверное, она даже хотела, чтобы они опять подрались, как в детстве... Ей нужен был какой-то выплеск дурной, темной злобы и обиды.

– Да! Да! Да! – Лариса шагнула вперед. – И еще раз – да!

Дрын неожиданно успокоился. Помотал головой, ладонями провел по лицу сверху вниз, от лба к подбородку, как бы снимая с себя, стряхивая морок...

– Я тебя больше знать не хочу... – спокойно сообщил он сестре, повернулся и вышел из комнаты. Через несколько секунд хлопнула дверь в прихожей...

Лариса тяжело опустилась на кровать и, уткнувшись лицом в ладони, горько зарыдала.

– Что случилса?.. – В комнату вернулся Саид. Спокойный, уверенный в себе, деловитый. Нижняя часть тела замотана большим банным полотенцем, на смуглой коже мускулистого торса отблескивают бриллиантиками мелкие капельки воды. В голосе жарщика не было настоящего, живого участия. А спросил... Да так. Чтобы не молчать рядом с плачущей женщиной...

– Ничего! – сквозь слезы пробормотала Лариса. – Не обращай внимания...

Саид пожал плечами и молча, не глядя в сторону плачущей рядом с ним женщины, начал одеваться. Даже если у нее и были какие-то проблемы, то Саида они ни в коей мере не затрагивали. В конце концов, проведенная вместе ночь – это еще не повод для знакомства...

А Лариса все не могла остановиться. Слезы лились и лились сами по себе. Сбегали по щекам, зависали на остреньком подбородке, а потом падали вниз...

Женщина вдруг поняла, что сейчас она в очередной раз что-то потеряла. Что-то очень важное, близкое и дорогое... И сейчас она оплакивала эту потерю...

3

– Как это?! – Василий приподнялся в кресле. – Как – умер?! У него же все было нормально! Его же из реанимации перевели!.. Он же разговаривал со мной!..

– Как люди умирают?.. – развел руками сидящий перед ним старый знакомый, нейрохирург. – Интереснейший, знаете ли, вопрос. С глубинным философским подтекстом, можно сказать...

– Какая, на хер, философия?! – Скопцов едва сдерживался, чтобы не ударить этого флегматичного типа. – Почему он умер?! Где вы были в это время?!

– Так, а вот с матерщиной я бы повременил! – жестко отрезал врач. – Если вас интересует причина смерти, то, как я считаю, тромбофлебит. Знаете, оторвался в одном из сосудов тромбик... И пошел путешествовать... Пока до сердца не добрался... Предусмотреть такое невозможно. И спасти человека – тоже. Как это ни печально...

Хирург вытащил из лежащей на столе пачки сигарету, размял ее, подошел к окну. В открытую форточку потянуло морозной свежестью, ворвавшиеся снежинки испуганно заметались по теплой комнате, пока не растаяли, осев на полировке казенной мебели мельчайшими капельками воды.

– Где я был, вы спросили?.. – Сделав несколько глубоких затяжек, врач вновь развернулся к Скопцову. – Здесь я был. На суточном дежурстве. И ничего поделать не мог. У меня на столе в это время умирал еще один больной...