Книга Мила Рудик и тайна шестого адепта - Алека Вольских

* * *

Последним уроком в этот день была антропософия. Ромка, как только прозвенел звонок, сделал знак Яне, сидящей на другом ряду, — сразу после уроков эти двое собирались в «Слепую курицу». Белка сказала Миле, что сегодня у нее нет дополнительных занятий по изомагии, и предложила вместе пойти в библиотеку. Мила не возражала — ей нужно было найти кое-какие книги из списка дополнительной литературы, который дал им на второе полугодие профессор Черк.

Они вышли из кабинета одними из последних, но вынуждены были, отойдя к противоположной стене, задержаться — Белка никак не могла уложить книги в рюкзаке так, чтобы они не врезались ей в спину. Закончив, Белка выпрямилась и вдруг, словно заметив что-то за спиной Милы, сказала:

— На тебя Агния смотрит.

Озадаченно оглянувшись, Мила увидела Агнию Волчек, девушку Лютова, — выйдя из класса антропософии, она почему-то застыла на месте, глядя в их сторону пристальным, недружелюбным взглядом.

«Этот взгляд… — подумала Мила. — Я такой уже где-то видела».

В голове у нее вдруг возникло лицо Златы Соболь. Мила недоумевала. Да, именно так всегда смотрела на нее Злата, особенно когда видела Милу с Гариком.

«О боже… — мысленно протянула она. — Только не говорите мне…»

В устремленном на нее взгляде Агнии было не что иное, как ревность. Но с какой стати Агнии ревновать?

— Мила, — растерянно прошептала Белка, — а почему Агния так на тебя смотрит?

— Понятия не имею, — пожала плечами Мила. — Я последний человек в мире, на которого она может так смотреть.

С этими словами она повернулась к Агнии спиной и направилась по коридору к лестнице.

— Наверное, ей рассказали, что вчера было на уроке левитации, — догнала ее Белка.

— Наверное.

— И о том, что вас с Лютовым обоих вызывали к директору, — добавила Белка.

— Угу.

— Вот она и приревновала.

Мила фыркнула.

— Ну, если для нее слова «Ты дура, Рудик» равноценны признанию в любви, то это ее проблемы.

Воспоминания о вчерашнем позорном поражении захлестнули Милу с новой силой. Она опять ощутила то невыносимое унижение, которое испытала вчера. Уже на лестнице, когда они с Белкой стали подниматься наверх, Мила остановилась, сжала кулаки и с решительным вздохом произнесла, обращаясь в пустое пространство перед собой:

— Я не уступлю тебе, Лютов! Ни за что не уступлю! — И, повернувшись к Белке, спросила: — Ты случайно не знаешь, куда Яшка пошел?

Та растерянно поморгала.

— Кажется, в Львиный зев, — ответила Белка. — Я слышала, как он говорил об этом Иларию.

— Отлично, — сказала Мила и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла вниз. На ходу бросила подруге через плечо: — Извини, Белка. Иди в библиотеку без меня. Я хочу сегодня потренироваться.

Следующие три недели Мила и Яшка усиленно практиковались по пять часов в день в самых разных магических науках: телекинезе, левитации, метаморфозах, в заклинаниях бытовых и боевых, а также в чарах стихий. Они начинали, как только возвращались из Думгрота, зачастую забывая даже поужинать. Домашние задания по тайнописи и зельям им приходилось выполнять по ночам, когда все меченосцы в Львином зеве уже давно спали в своих комнатах. Для работы над рефератами, которые задавали им по разным предметам, им приходилось выделять время обеда.

Однако Мила не жалела о потраченных усилиях: каждый раз, замечая, что какой-то прием или заклинание у нее получаются лучше, она осознавала, что даже самый минимальный прогресс важен. Пусть ее силы нельзя было даже сравнить с силами Многолика, но Мила чувствовала, что должна сделать все от нее зависящее. В конце концов, пытаться стать сильнее, даже зная, с каким трудом будет даваться ей каждый шаг вперед, — это намного лучше, чем сидеть и безропотно ждать, когда Многолик снова отберет у нее то, что ей дорого.

* * *

Наконец настал день поездки в Лазурное, которая была запланирована еще в конце ноября. Последние выходные в году выдались хмурыми и облачными. Туманным симферопольским утром Мила, Ромка и Вирт сели на загородный троллейбус, едущий в Ялту. Им предстояло провести в дороге почти два часа.

Ромка опять возмутился, почему Вирт не может телепортироваться вместе с ними прямо в Лазурное, вместо того чтобы убивать столько времени на дорогу в общественном транспорте. Вирт в ответ только улыбался, и Мила утвердилась в мысли, что ему просто нравится кататься на троллейбусах.

Пассажиров в салоне было мало. Почти все выглядели одинаково скучающими: либо потому, что им пришлось вставать в такую рань, либо все дело было в угрюмой, недружелюбной погоде — затянутое серыми тучами небо и туман навевали тоску.

Вирт, однако, даже в такой погоде находил плюсы. К тому же, заметил он, теплая, пусть и облачная погода намного лучше для дальней поездки, чем мороз. При взгляде на него Мила только тяжело вздыхала — он снова был без головного убора и, конечно же, облачился в ярко-желтое пальто. Она не могла взять в толк, почему ни прохожие на вокзале, ни пассажиры троллейбуса не обращали никакого внимания на столь приметного молодого человека. Оставалось только радоваться, что погода была не ветреная и эльфийские уши Вирта оставались спрятанными под черными прядями его растрепанных волос.

Из-за погоды в дороге Милу все время клонило в сон. В конце концов, она уснула прямо на Ромкином плече. Ей снилась рыжая осень.

Ярко-желтая листва одевала деревья в цветастые одежды и коврами стелилась по земле. Листья хрустели под ногами Милы, словно шептали ей что-то на своем языке, но язык был настолько таинственным, что она не понимала ни слова. Мила проходила мимо желтых деревьев, а ее уже встречали красные, а сразу за ними — оранжево-золотые. Небо над ее головой было теплым и матовым — она ощущала, как на нее снисходит непривычное, но такое уютное умиротворение.

В этом мире рыжей осени не было совсем никого, кроме нее, и казалось, что так было всегда, будто это место оставалось последним островком на земле, куда не ступала нога человека. Но почему-то именно здесь, в этом безлюдном оранжевом океане листвы, Мила чувствовала себя дома. Все вокруг казалось родным и знакомым.

Вдали она заметила крохотный пруд и направилась прямо к нему. Клены и дубы качали листьями при ее приближении, словно здоровались, радуясь ее приходу. Возле пруда Мила остановилась и опустилась на корточки. Глядя на двух маленьких золотисто-алых рыбок, она обняла руками колени и улыбнулась.

Они плавали друг за другом по кругу, ни на миг не отставая и не сбиваясь с ритма. Их хвосты и плавники, казалось, были сотканы из тончайших шелковых нитей. Это мерное колыхание выглядело так, будто две рыбки говорили друг с другом, обменивались знаками, которые, кроме них, не мог бы понять никто.

В этот момент она услышала шаги — сухие листья издавали мягкий хруст, словно секундная стрелка, отсчитывающая время. Удивившись тому, что она, оказывается, здесь вовсе не одна, Мила поднялась с корточек, оглянулась и… открыла глаза.