Книга Если веришь - Кристин Ханна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И сразу перенесся в какое-то другое место, в объятия единственной женщины, которую он любил.
В день похорон наступила зима.
Солнце висело в сером небе золотым диском, не излучая тепла. Снег лежал на верхушках забора и голых ветвях деревьев, покрыв все прозрачной белой коркой. С гор дул пронизывающий северный ветер.
Мария шла, высоко подняв голову. Ее глаза оставались сухими. Каждый шаг раздирал душу напоминанием о том, куда она идет, что делает.
Она поддерживала задний край соснового гроба. Наспех обструганное дерево царапало шею, впивалось в ладонь. «Надо надеть перчатки», – тупо подумала она.
Впереди с опущенными головами шли Бешеный Пес и Джейк. Бешеный Пес держал правый угол гроба, Джейк – левый.
Шаг за шагом они медленно прошли через безмолвную ферму и поднялись на горку, где холмиками вздымались могилы Греты и Томаса. Ветви старого дуба скрипели от налетавших порывов ветра.
– Так, – сказал Бешеный Пес, – давай опустим.
Все трое нагнулись и опустили гроб на промерзшую, покрытую снегом землю. Выпрямившись, Мария увидела яму, которую вчера вечером выкопали Бешеный Пес и Джейк.
Ее пронзила такая невыносимая боль, что она пошатнулась. Нет, она не хочет, чтобы туда положили папочку... Там так холодно и темно.
Она отошла в сторону от гроба, от зиявшей чернотой ямы. Холодный ветер бил ей в лицо, трепал пряди волос, но ей и в голову не пришло поднять меховой воротник своего легкого пальто.
Каждый вдох давался ей с трудом. Глаза горели и смотрели на происходящее без слез. Как всегда, слезы помещались где-то в глубине души, не находя выхода и разрывая ей сердце.
Она обняла себя руками, пытаясь хоть как-то согреться.
– Мария?
Около нее стоял Бешеный Пес. Она даже не заметила, как он подошел.
– Бешеный Пес, – невольно вырвалось у нее. Где-то в подсознании мелькнула мысль обнять его и позволить ему утешать себя.
Но у нее ни на что нет сил. Внутри – сплошная пустота и холод, она мертва, как и ее отец. Словно под кожей у нее ничего. Ей уже никто не нужен: ни Бешеный Пес, ни Джейк и никто другой. Пусть ее оставят наедине с ее воспоминаниями об отце, наедине с болью, не дававшей ей сомкнуть глаз ночью. Ей ни с кем не хотелось говорить, никого не хотелось слушать. Она хотела умереть.
– Мария? – повторил Бешеный Пес.
Она посмотрела на него отсутствующим взглядом:
– Что?
– Не хочешь сказать несколько слов? – Он посмотрел на нее с таким сочувствием, что ему почти удалось вывести ее из состояния апатии.
Она позволила ему дотронуться до щеки и почувствовала тепло его прикосновения. Но разве оно имело значение?
– Да, – ответила она и услышала свой лишенный всякой жизни голос. – Я скажу несколько слов.
Она прошла мимо Бешеного Пса, чувствуя на себе его взгляд, понимая, что он о ней беспокоится. Когда-то ей так нужно было его понимание, а сейчас...
Стоя под голыми заснеженными ветвями старого дуба, она тупо смотрела на разверстую землю. Вид жуткой ямы заставил ее закрыть глаза и содрогнуться.
– Расе... – она на секунду запнулась, – Расе сказал бы: «Не плачь обо мне. Меня здесь нет». – Невыносимая боль сжала ее сердце. Она оглянулась на ферму, которую так любил ее отец. – Он верил, что смерть – бегство в другой, лучший, мир. Надеюсь, что он прав. Он... его заслужил. – Она опустилась на колени и положила холодную руку на шершавую крышку гроба. – Прощай, папочка. Я люблю тебя.
Она еще долго стояла с закрытыми глазами, потом открыла их и встала.
Бешеный Пес и Джейк не спускали с нее глаз, и в их взглядах она увидела желание защитить ее и утешить. Она поняла, что в такой момент они могли бы стать семьей – все трое – и преодолеть горе, помогая друг другу. Но сейчас ей было все равно.
Ей не хотелось даже пытаться. Она так сломлена морально, что у нее уже нет желания искать утешения в семье. Она знала, что Бешеный Пес и Джейк скоро уйдут.
Их удерживал только Расе. Без него они чужие друг другу люди. Она уже вспоминала о своих ночах с Бешеным Псом как о чем-то нереальном, фантастическом.
Бешеный Пес и Джейк стояли рядом, связанные общим горем. Они даже внешне чем-то похожи.
А она одинока. Как бы ей хотелось встать рядом с ними! Но у нее не хватало сил.
Приподняв юбки, она пошла прочь.
Они даже не пытались ее остановить.
За те долгие дни и еще более долгие ночи, которые прошли со дня смерти Расса, дом превратился в холодный приют печали и отчаяния. Мебель и подоконники покрылись толстым слоем пыли. Кухня представляла собой унылое и пустое напоминание о том, что ферма осиротела.
Не слышно ни смеха, ни разговоров во время завтраков и обедов. Да и самих завтраков и обедов не существовало. Остались лишь воспоминания, таившиеся в каждом углу.
Бешеный Пес сначала попытался дать Марии время пережить горе. Но она не горевала – она умирала. Медленно, день за днем. Смотреть на нее у него уже недоставало сил.
Надо либо что-то делать, либо уходить. Но он не знал, что делать, и он не хотел уходить.
Он стоял у плиты и с отсутствующим видом помешивал в кастрюле тушеное мясо.
Входная дверь со скрипом открылась и захлопнулась. В холле раздались шаги.
Бешеный Пес обернулся в ожидании.
Вошел Джейк с опущенной головой, с глубоко засунутыми в карманы руками. Увидев Бешеного Пса у плиты, он встрепенулся.
– Вы готовите?
– Кому-то же надо. Я уже начал худеть.
Джейк кивнул головой в сторону входной двери и огорченно проговорил:
– Она тоже.
Бешеный Пес отложил деревянную ложку, подошел к столу, отодвинул стул и сел на него, вытянув ноги.
– Да, я знаю. Она выглядит просто пугалом. – Джейк сел напротив Бешеного Пса.
– А она вообще с вами разговаривает? – Бешеный Пес покачал головой и тяжело вздохнул.
– Я не знаю, что делать, Джейк. Она... просто угасает.
– Да. Я вчера преподнес ей цветок герани – единственный, уцелевший от снега. Она его даже не взяла. Сказала спасибо, да так, что у меня мороз по коже, и отвернулась.
– Цветок, говоришь? Мне такое и в голову не приходило.
– Моей маме нравилось, когда ей дарили цветы, но ее горе было другим.
– Что значит «другим»?
– Моя мама... – Джейк сглотнул. Казалось, ему трудно говорить. – Моя мама любила одного человека, который ее не любил. И она все время грустила, часто плакала. – Джейк отвернулся, глядя в стену. – В конце концов, она поставила на нем крест, но никогда не забывала и делала все, для того чтобы и я не забывал.
