Книга Дни черного солнца - Н. К. Джемисин

Я сглотнула. Оно не смахивало — оно было. Крохотной, почти незаметной дырой вроде тех, что поглотили Сумасброда, меня и всех остальных.

— Я могу при желании расширить ее, — сказал Датэ, удостоверившись, что я заметила. — Я часто использую порталы примерно такого размера для наблюдения.

Тут я поняла, почему он уподобил мой дар золоту, а свой — железу. Моя магия была красивее, а его — могла послужить гораздо лучшим оружием.

— Ты на мой вопрос не ответил.

— Что я такое? — Он слегка улыбнулся. — Я такой же, как ты.

— Нет, — сказала я. — Ты писец. У меня всего лишь некоторая сноровка к магии, так ведь она еще у тьмы народа…

— Ты обладаешь не «некоторой сноровкой», госпожа Орри, а гораздо-гораздо большим. Вот это, — он указал на пол, где я рисовала, — могло бы быть работой перворазрядного, отменно обученного писца с многолетним опытом. И то подобному писцу потребовалось бы много часов на рисование, я уж молчу о полудюжине спасательных заклинаний на случай, если с активацией рисунка что-то пойдет не так. А тебе, я вижу, все это без надобности. — Он тонко улыбнулся. — Мне, кстати, тоже. Из-за этого меня считают особо даровитым писцом. Полагаю, если бы тебя вовремя рассмотрели и стали обучать с раннего возраста, ты добилась бы немалых успехов.

Я невольно стиснула кулаки:

— Что ты такое?

— Я демон, — сказал он. — Как и ты.

Я замолчала. Не столько от потрясения, сколько от растерянности. Потрясение наступит потом.

— Демонов больше не существует, — проговорила я наконец. — Боги их всех истребили целую вечность назад. Теперь они остались только в сказках, которыми пугают детей.

Датэ потрепал меня по лежавшей на коленях руке. Сперва я восприняла это как неуклюжую попытку утешить, уж больно вымученным казалось движение. Потом до меня дошло, что ему так же мало нравилось касаться меня, как и мне — его прикосновения.

— Орден Итемпаса наказывает за несанкционированное использование магии, — сказал Датэ. — Ты никогда не спрашивала себя: почему?

Я в самом деле не задавалась этим вопросом. Я привыкла считать, что для ордена это был еще один способ властно определять, кто будет обладать могуществом, а кто — нет. Однако я ответила словами, которые когда-то внушали мне жрецы:

— От этого зависит безопасность в обществе. Большинство людей способны применять магию, но следует оставить это лишь писцам, обученным людям, знающим, как никому не навредить. Спутай хотя бы строчку сигил, и может разверзнуться земля, ударить молния… да вообще, что угодно может случиться!

— Верно, но это отнюдь не единственная причина. Эдикт против использования магии простецами на самом деле предшествовал искусству писцов, которое укротило ее…

Датэ пристально наблюдал за мной. Он был прямо как Солнышко или Серимн; я физически чувствовала его взгляд. Сколько же вокруг меня обладателей могучей воли — и все как один очень опасные! А Датэ продолжал:

— В конце концов, Война богов была не первой стычкой между богами. Прежде чем схватиться между собой, Трое ополчились на своих собственных детей, полукровок, ими же порожденных от смертных мужчин и женщин…

Я внезапно и необъяснимо вспомнила об отце. В ушах зазвучал его голос, перед глазами поплыли, заволновались цветные нити, что развешивали в воздухе его песни…

И слова Серимн: «о нем и до того ходили слухи».

— Демоны проиграли эту войну, — сказал Датэ.

Он говорил негромко, за что я была ему благодарна: мне почему-то стало нехорошо. И холодно, словно комнату вдруг выстудило.

— Зря они сражались: куда им было против мощи богов! Некоторые демоны наверняка понимали это. И вместо того чтобы давать бой, они предпочли скрыться.

Я смежила веки, и скорбь об отце наполнила мое сердце.

— И эти демоны выжили, — дрожащим голосом выговорила я. — Вот к чему ты клонишь. Немногие, но их хватило…

Мой отец. И отец моего отца. И еще его бабушка, дядя, другая родня… Поколения и поколения обитавших в Земле Маро, сердце этого мира. Мы прятались среди самых ревностных почитателей Блистательного Итемпаса…

— Да, — сказал Датэ. — Они выжили. И кое-кто из них для верности укрылся среди смертных, имевших более отдаленную связь с божественной кровью, — таких, кому пользование магией давалось только с трудом. Эти люди даже в самых простых магических действиях были вынуждены черпать заемную силу в божественном языке. Наследие богов — вот что повернуло ключ, отпирая дверь магии для человечества. Только в большинстве смертных эта дверь приоткрыта разве что чуть-чуть. Тем не менее среди нас есть такие, кому от рождения дается существенно больше. В них дверь открыта настежь. Таким, как ты или я, не нужны ни сигилы, ни многолетнее обучение. Магия пребывает в самой нашей плоти…

Он притронулся к моему лицу, к щеке под глазом, и я отшатнулась.

— Если хочешь, можешь называть это атавизмом. Подобно нашим истребленным предкам, мы — лучшие из смертных. Мы — воплощение всего того, чего страшатся боги.

Его рука вновь легла на мою, и на сей раз ничего неуклюжего в его движении не было. Наоборот, в нем чувствовалось обладание.

— Стало быть, вы нипочем меня не отпустите? — спросила я тихо.

Он немного помедлил.

— Нет, госпожа Орри, — ответил он затем, и я услышала в его голосе улыбку. — Не отпустим.

12

«РАЗРУШЕНИЕ»
(этюд углем и кровью)

— У меня просьба есть, — обратилась я к найпри, когда он уже направлялся к двери. — Мои друзья… Сумасброд и все остальные. Мне необходимо знать, как вы намерены поступить с ними.

— Не так уж тебе необходимо это знать, госпожа Орри, — мягко упрекнул меня Датэ.

Я гордо вскинула голову:

— Кажется, ты хочешь, чтобы я по доброй воле к вам присоединилась…

Он некоторое время молчал, раздумывая. Это порадовало меня, поскольку мои последние слова были чистой воды блефом. Я по-прежнему понятия не имела, на что я ему нужна, — помимо того обстоятельства, что мы оба оказались демонами. Возможно, он полагал, что со временем я смогу подтянуть свою магию до его уровня. Или демоны имели для новозоров какую-то символическую ценность? Не суть важно — они нуждались во мне, и этим грех не воспользоваться.

— Моя жена полагает, — сказал он наконец, — что тебя еще можно выправить, заставить узреть истину. — Он посмотрел на остатки рисунка. — Что до меня, я начинаю подозревать, не слишком ли ты опасна, чтобы возиться с тобой.

Я закусила нижнюю губу:

— Я больше не буду делать подобных попыток.

— Мы с тобой оба итемпаны, госпожа Орри. И я знаю, что ты непременно попробуешь еще раз, если будет надежда на успех. И если противодействующие средства окажутся недостаточными. — Он задумчиво сложил руки на груди. — Хм. А я-то гадаю, что с ним делать…