Книга Паутина лунного света - Лана Синявская

Анна усмехнулась. Теперь, когда волкодлак вновь оживет, он не посмеет прикоснуться к тому, кого еще недавно жаждал убить, ибо сам пострадает в этом случае. Но Анна вовсе не хотела, чтобы одним оборотнем стало больше. Чтобы остановить процесс превращения, альфа-оборотня следовало уничтожить немедленно. Она нервно оглянулась. Рана на волкодлаке почти полностью затянулась. Оставалось совсем мало времени.

– Нужно отвезти Рудольфа Константиновича в больницу, – сурово сказал Голем.

– Не надо. Смотри!

Анна заставила Голема набраться терпения, и он, открыв рот, некоторое время наблюдал, как сами по себе соединяются кости на руке его хозяина, как разрастаются поврежденные ткани, соединяясь между собой. Процесс шел стремительно, подтверждая самые мрачные Анины прогнозы.

– Черт возьми, что происходит? – обрел наконец дар речи Голем.

– Твой шеф превращается в пренеприятного типа, – Анна кивнула в сторону волкодлака, который уже слабо подергивал передней лапой. – Если мы не сумеем предотвратить неизбежное, то в скором будущем наш Пивной король примется бегать по лесу и выть на луну.

– Так сделай же что-нибудь, мать твою.

– Маму не трогай! – рявкнула Анна. – Мне нужна веревка, очень крепкая.

– Где же я тебе ее возьму?

– Да что же это такое, от тебя никакого толку!

Анна быстро оглядела комнату, удивляясь, что не может найти среди такого большого скопления самых разнообразных вещей то, что сейчас необходимо. Наконец ей все же попалось на глаза кое-что стоящее. Она быстро вскочила и подбежала к окну. Не церемонясь, ухватилась обеими руками за толстый декоративный шнур, поддерживающий бархатные шторы, и резко дернула его на себя. Ткань у нее над головой затрещала, и Анна, потеряв равновесие, свалилась на спину, продолжая сжимать в руке шнур. Она подняла глаза и удивленно присвистнула, увидев, что половина гардины болтается в воздухе. Вырванные с мясом шурупы напоминали острые металлические клыки. Она не видела, как за ее спиной волкодлак медленно захлопнул пасть и слабо шевельнул лапами.

Усевшись по-турецки посреди ковра, Анна принялась быстро вязать на веревке узелки, бормоча заклинания. Голем по-прежнему топтался рядом, не зная, куда приложить свою недюжинную силу, и мучаясь от недоверия к девушке. Она старалась не обращать на него внимания, хотя ей очень хотелось послать его подальше. Нависшая над ней глыба мышц мешала сосредоточиться.

Она завязала последний узел, прошептала последние слова молитвы и обернулась к оборотню. Тот все еще лежал неподвижно, но эта неподвижность сильно настораживала Анну. Рана практически зажила, а волкодлак не подавал признаков жизни. У нее не было выбора, она медленно приблизилась к оборотню, на вытянутых руках держа перед собой веревку. Подойдя вплотную, она быстро оседлала зверя и накинула петлю ему на шею. В тот же миг его глаза распахнулись, она едва увернулась от щелкнувших челюстей, скорее инстинктивно, чем сознательно, стиснув удавку. Оборотень захрипел и дернулся всем телом, пытаясь сбросить ее с себя. Анна заверещала, чувствуя, что ему вот-вот это удастся.

Огромный кулак просвистел у нее перед носом, припечатав голову зверя к полу.

– Так нормально? – спросил Голем деловито.

– Д-да. Спасибо.

– Заканчивай побыстрее. Тебе помочь?

– Да. Держи его за задние лапы и не выпускай, что бы ни произошло! Слышишь? Что бы ни произошло и что бы ты ни увидел!

– Да понял я, понял, – проворчал Голем.

Анна изо всех сил стала затягивать покрытый узелками шнур, непрерывно читая старинное заклинание. Тело зверя начала колотить мелкая дрожь, она становилась все сильнее. Анна, плотно сжимавшая коленями бока оборотня, почувствовала, как стала размягчаться его плоть, становясь похожей на пластилин. Форма дергающегося в агонии тела стремительно менялась. Сначала стала исчезать густая шерсть, с треском и скрипом видоизменялись кости. Челюсть вдавилась обратно, как в детской игрушке-трансформере, грудная клетка уменьшилась, синеватая кожа бледнела на глазах, приобретая совсем иной цвет.

Анна слышала испуганное бормотание за спиной. Голем не верил собственным глазам. Обычно неразговорчивый, теперь он буквально не закрывал рта, смешивая в одну кучу грязные ругательства и страстные мольбы к всевышнему. Конвульсии существа становились все сильнее. Анну подбрасывало в воздух, как всадника на родео. От постоянных толчков то и дело ударяясь об пол, она ободрала до крови колени, но старалась не замечать боли. Оборотень оказался удивительно живучим. Он обмяк только тогда, когда явственно хрустнули шейные позвонки. Тело в последний раз выгнулось дугой и обмякло. Но это был уже не волк.

На полу, широко раскинув руки, лежало обнаженное тело прекрасной женщины с длинными черными волосами. Ее лицо было бы очень красиво, если бы его черты даже после смерти не искажала злобная ненависть и не портила здоровенная ссадина на скуле – след кулака Голема. Узнать ее не составляло труда. Это была Джала, жена Рудольфа Константиновича Гиршмана.

– Страсть господня! – пробормотал Голем, отдергивая руки, которыми все еще сжимал обнаженные стройные ноги женщины.

– И этим все сказано, – кивнула Анна устало. – Аминь.

– Ты знала, что чудовище – моя жена? – раздался откуда-то справа глухой, словно надтреснутый, голос.

– Вы можете стоять? – ошарашенно спросил Голем, впервые в жизни нарушая субординацию. Выпученными глазами он уставился на своего хозяина, который стоял позади них и со смешанным чувством ужаса и брезгливости взирал на обнаженное тело у своих ног.

– Могу, – ответил тот. – Твои прогнозы не подтвердились, правда, Анна?

– Все так и должно было быть, – возразила девушка. – Этой ночью вы должны были умереть, но предсказание не исполнилось. Вы живы и потому избавлены от проклятия. Вы убили одним выстрелом двух зайцев, так как, вдобавок ко всему, навсегда избавились от Маленькой прачки. Она больше не вернется. Неисполненное проклятие уничтожило призрака, точнее сказать – освободило его.

– Не могу поверить, – покачал головой Пивной король, указывая рукой на Джалу.

Анна обратила внимание, что это та самая рука, перекушенная волкодлаком. Она была покрыта шрамами и перепачкана запекшейся кровью, но она зажила. Гиршман мог свободно ею двигать, как будто страшной раны и не было вовсе.

Джала начала коченеть, черты ее лица заострились, смуглая при жизни кожа приняла восковой оттенок. Никто из троих не решался прикоснуться к мертвой женщине. Ее прекрасное тело с идеальными формами было намазано мерзко воняющей мазью, зеленовато-желтой, с бурыми прожилками. Анна и представить себе не могла, что волшебное зелье выглядит столь отвратительно. Тонкая талия Джалы была перехвачена мохнатым поясом. Анна, задержав на нем взгляд, едва заметно кивнула головой: это был кусок кожи с шерстью, и она знала, какому зверю он принадлежал. Джала не ценила ничью преданность, и это было самое гадкое.