Книга Небесный странник - Владимир Корн

— Вот уже одиннадцать лет я здесь, — грустно рассказывал он, — и дальше Тенсера, поселка у подножия Гурандских гор, так ни разу и не побывал. А так хотелось появиться в Гволсуоле с карманами, набитыми золотыми ноблями. Встретить брата, помочь ему, если у него проблемы с деньгами. А теперь… А-а-а!.. — И Кремон безнадежно махнул рукой, мол, и цели-то в его жизни не осталось.

— Куири — это наша надежда и наше проклятие, — продолжил он рассказ уже за очередной кружкой. — Ты не представляешь, Люкануэль, сколько друзей и хороших знакомых, сорвавшись со скал, нашли себе покой на дне Великого Каньона! А сколько раз я твердо обещал себе, что все, пора заканчивать. Вернуться в большой мир, найти себе жену, обзавестись детьми, хозяйством… Но каждый раз меня не хватало даже на то, чтобы уйти дальше Тенсера. — Кремон помолчал, затем решительно хлопнул ладонью по столу: — Все, хватит о грустном, у каждого своя судьба! — Затем обратился ко мне: — Сам-то ты как?

Неудобно хвалиться перед человеком, только что узнавшим, что потерял родного брата, причем младшего, когда у тебя как будто бы все нормально и впереди ты ждешь только хорошее. Поэтому я сказал коротко:

— Корабль у меня свой, «Небесный странник». Вот, залетели к вам, в Антир, думали, что сможем найти пассажиров, но что-то никто никакого интереса не проявляет. Как будто у вас каждый день корабли садятся, — с досадой добавил я.

— Найдутся, люди, обязательно найдутся, — попытался успокоить меня Кремон. — Их будет так много, что вряд ли все смогут уместиться на твой корабль. Просто сейчас никого нет в самом поселке, все на скалах. Скоро дожди начнутся, а по мокрым камням попробуй-ка, полазь. Я бы и сам там был, да спину прихватило. Какой из меня сейчас скалолаз, когда согнуться — охаешь, разогнуться — стонешь? А этим-то чего радоваться? — Кремон ткнул большим пальцем через плечо, указывая на корчмаря. — Они же отлично понимают, что уплывут мимо них орешки-куири. Что мимо него, что мимо братьев его, чьи корчмы внизу, в Тенсере.

Произнеся слово «братья», Кремон снова погрустнел, вспомнив о Калвине.

— А что они представляют собой, орехи-куири? — поинтересовался я. — Ни разу видеть не приходилось.

Кремон провел ладонями по бокам, затем слегка развел руки в сторону: нету, мол, при себе ни одного, чтобы продемонстрировать.

— Ближе к вечеру в корчме парни начнут собираться, у нас больше и пойти-то некуда, тогда насмотришься. А рассказать могу. Обычно куири размером с лесной орех, но изредка попадаются великаны в два раз больше. А еще они различаются по цвету скорлупы: синие, в точности как ягода «вороний глаз», сине-зеленые и такого, знаешь, изумрудного цвета. Вот они-то самые ценные, за них больше всего денег дают. Но зеленые, мы называем их «изумруды», попадаются крайне редко.

Кремон прервался на миг, чтобы промочить горло, и мы с Гвеном дружно последовали его примеру, а затем брат Калвина продолжил:

— Но ценятся куири, конечно же, не из-за цвета скорлупы. Как они действуют на человека, ты, конечно же, наслышан?

Я утвердительно кивнул.

— Силы восстанавливают, молодость возвращают на время, зрение становится зорче, слух лучше, от яда спасают, да много чего еще, — начал перечислять Кремон, как будто бы не заметив мой кивок. — Так вот, из них самые сильные — «изумруды», сине-зеленые послабее будут, а просто синие так вообще еле-еле действуют, потому и цена у них разная. Что еще интересно, на одном кустике может вырасти один орех, может два, и уж совсем редкость — три. Причем они могут быть и все одного цвета, и все разного. Ты не представляешь, Люк… — Голос у Кремона изменился и стал каким-то… восторженным, что ли? — Ползаешь, ползаешь весь день по горам, вымотаешься так, что проклянешь все на свете: и горы эти, и куири, и саму жизнь, как вдруг заглянешь в расселину, а там кустик с тремя орехами! И-эх! — И он надолго припал к кружке.

«Нет Кремон, мне действительно трудно представить. Хотя… Парители так о небе рассказывают тем, кто никогда в нем не был. У каждого свое…»

— Очень-очень редко, далеко не каждому куирис, попадаются и другие орехи, — продолжил меж тем рассказ Кремон. — Эти тоже зеленые, как «изумруды», но все же от них отличаются. Мне самому, правда, они ни разу не попадались, но такие орехи я видел. Их сразу можно узнать: когда смотришь на них, кажется, будто они изнутри светятся. Вот те орехи так дороги, что мечта каждого куирис найти хотя бы один и хотя бы раз в жизни.

— А на вкус куири какие? — поинтересовался я.

— На вкус? — Кремон ненадолго задумался. — Вкусные они очень, куири. Как будто и орех на вкус, но есть в нем что-то такое… Правда, я и сам куири только раза два-три пробовал, и то по необходимости. Три раза, — подумав, уточнил он. — Один раз от яда спасался, есть тут в горах такие змейки. Сами невелики, — и Кремон до конца развел большой и указательный пальцы, — но укус смертельный, только куири и спасет. Еще болел раз сильно, думал, копыта откину, лишь орех и помог. Ну и еще однажды, когда два дня пришлось на выступе просидеть — со скалы сорвался, едва успел зацепиться. Спасибо ребятам, увидели, вытащили.

— А скажи, Кремон, — задал я самый интересующий меня вопрос, — много куирис богачами стало?

— Богачами, говоришь? — Кремон задумался. — Богачи вон кто, — и он снова показал большим пальцем через плечо на корчмаря. — А так по пальцам можно перечесть. Это ж какую силу надо иметь, чтобы в Тенсере все не спустить?

И он покачал головой, вероятно, даже не представляя, какую именно.

«Понятно мне все с вами, куирис. Что вы, что старатели — ищете разное, а суть одна».

Тем временем в корчму начал подтягиваться народ. Все они приветствовали Кремона, поглядывая на нас. Антир — поселок маленький, и каждое новое лицо на виду. Ну и главное — «Небесный странник», вон он стоит, его даже из корчмы через окно видно, и я постоянно на него поглядывал: вдруг какое-нибудь неправильное шевеление возле него начнется?

Кремон встал из-за нашего стола, перешел за другие, о чем-то разговаривая с сидевшими за ними людьми и изредка показывая в нашу сторону. Когда за окном стемнело, корчма оказалась забитой до отказа. Люди теснились за столами, но за своим мы так и сидели втроем — я, Гвен и Аделард.

Все куирис в чем-то походили друг на друга. Нет, не лицами, всяческих лиц хватало: и смуглых, почти черных, и с носами, похожими на корабельный бушприт, и крошечными носиками пуговкой. Похожесть у них была в другом. Не увидел я среди куирис толстяков — все как один поджарые. Понятно, жизнь заставляет: полазь по скалам день-деньской, быстро ребра сквозь живот увидишь…

Наконец Кремон снова уселся за наш стол.

— Капитан, сколько человек ты сможешь взять на борт? — поинтересовался он.

Вообще-то, поначалу я думал о пятнадцати пассажирах. Взять можно и много больше, но неизвестно, как они поведут себя в полете. Пятнадцать человек — то количество, с которым, думаю, мы сможем справиться, если придется навести на борту порядок. Вряд ли собиратели орехов своими нравами сильно отличаются от тех, кто возвращается из золотых или серебряных копей в большой мир. И в трюме такому количеству людей можно будет разместиться с относительным комфортом. Сырости в нем нет, корабль-то не морской. Главное — избавиться от бочек с ромом, иначе такое может начаться!.. Но с другой стороны, когда еще появится подобная возможность?