Книга Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр

— Мне бы очень хотелось не торопить тебя и не вываливать все эти новости в подобной манере, — сказал доктор — но у нас мало времени. Я хочу убедить тебя, что твое будущее — за стенами этого госпиталя. Я хочу, чтобы ты посидела и спокойно все обдумала. Твое будущее в твоих руках. Сестра сделает тебе чай с бутербродами и отведет в комнату для посетителей. Ты можешь находиться там, сколько будет нужно. Когда ты все обдумаешь и примешь решение, я надеюсь, ты скажешь ей, что захочешь воспользоваться своими правами и уйти. Если ты решишься на это, завтра утром она приведет тебя ко мне. Вместе со мной будет еще один доктор. Ты должна сказать нам, что хочешь воспользоваться своим правом и выписаться. Антуанетта, я верю, что ты примешь правильное решение. А когда ты выйдешь отсюда, ты не должна недооценивать себя. Ты пережила события своего детства и выжила здесь. Подумай, ведь большинство людей не могут справиться с этим.

Доктор еще раз ободряюще улыбнулся ей и позвал сестру, которая отвела Антуанетту из его кабинета в комнату для посетителей, которой очень редко пользовались. Там были удобные стулья, и туда никто не заходил. Сестра принесла чай с печеньем, улыбнулась, а затем легонько сжала ее плечо, повторяя слова доктора:

— Я знаю, что ты примешь правильное решение, дорогая, на которое мы все надеемся.

Потом она ушла, оставив Антуанетту обдумывать слова психиатра.

Антуанетта хорошо понимала, что от решения, которое она примет в течение ближайших часов, зависит ее дальнейшая жизнь.

Глава 36

Антуанетта ясно осознавала, что одиночество и отчаяние уже дважды приводили ее в стены госпиталя. И здесь все это время она чувствовала себя в безопасности, а клубок мыслей в ее голове постепенно начал распутываться.

Уже несколько месяцев ей не доводилось выходить за пределы госпиталя, за исключением «рокового» визита к зубному врачу и повторного, столь же неприятного посещения. С тех пор как ее перевели в главное здание, к ней никто не приходил, и она перестала общаться с немногочисленными знакомыми, с которыми ей удалось подружиться. Мать не навестила ее ни разу.

Казалось, чем больше сужался ее мир, тем безопаснее она себя чувствовала. Ей удалось добиться некоего подобия нормальной жизни, и теперь Антуанетта никогда не была одна. Она заботилась о своих подопечных, дружила с медсестрами, общалась с компаньонками по игре в карты. Впервые с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, она почувствовала, что люди, которые знают о ее прошлом, принимают ее. Она понимала, что такое вряд ли возможно в мире за этими стенами.

Антуанетта вновь и вновь возвращалась к разговору с доктором. В ее сознании кружились мысли, которые ей хотелось удержать и получше рассмотреть. Антуанетта вспоминала его слова, и их значения отпечатывались в ее голове. Осознание того, что пытался донести до нее доктор, ударило ее словно гром среди ясного неба.

Она была пациенткой на добровольном лечении!

Лечащихся в психиатрическом отделении невозможно перевести в главное здание без согласия родных. Доктор ясно дал ей понять, что родители были осведомлены о ее переводе. Должно быть, они сообщили руководству госпиталя, что готовы оставить ее насовсем.

Как только Антуанетта это осознала, в ее голове возник рой других вопросов, на которые тут же последовали ответы.

Кто вскрывает всю почту в доме родителей? Разумеется, не ее отец, который был практически неграмотным. Конечно же РУТ!

Кто отвечает на телефонные звонки? Ее МАТЬ! Отец лишь раздражался и никогда не подходил к назойливо звонящему телефону.

С кем разговаривали представители госпиталя в тот день, когда персонал из психиатрического отделения решил, что она слишком больна, чтобы оставаться там? С ее МАТЕРЬЮ!

«Ты должна признать это прямо сейчас, — безжалостно сказала она себе. — От тебя желал избавиться не только отец».

Антуанетта наконец-то осознала то, что всю жизнь пыталась скрыть от самой себя, — любовь ее матери к ней ничего не стоит. Двенадцать лет прошло с тех пор, как она перестала испытывать хоть какие-то добрые чувства к своему отцу. Она давно смирилась с тем, что он обманщик и извращенец, и давно перестала задавать себе вопрос «Почему?» или пытаться оправдать его поведение. Находясь в госпитале в течение нескольких месяцев, Антуанетта поняла, что существуют люди, чье поведение не поддается разумному объяснению. Они такие, какие есть.

Но всю свою жизнь, надеясь на чудо, она думала, что мать все же любит ее, несмотря ни на что. Антуанетта упрямо закрывала глаза на истинное положение дел, скрывая жестокую правду о поступках матери в самых потаенных уголках своей памяти. Но больше она не могла этого делать. Теперь ей хотелось понять, что же на самом деле чувствует ее мать и почему эти чувства самой Антуанетте вновь и вновь приносят боль.

В самом раннем детстве мать была для Антуанетты средоточием всей ее жизни. Упав, она чувствовала, как сильные материнские руки поднимают ее, и эти же добрые руки вытирали слезы с ее покрасневших щечек. Антуанетта помнила их смывающими мыльную пену с ее маленького тельца и заворачивающими ее в пушистое полотенце. Она слышала ласковый материнский голос, рассказывающий ей перед сном сказки, видела склонившееся над ней, полусонной, заботливое лицо и ощущала нежный поцелуй. В полусне ей виделась мать, сидящая в кресле перед журнальным столиком, и в неясном свете маленькой лампы тени неспешно скользили по ее склонившейся голове и усталым рукам, терпеливо дошивающим платьице для своей маленькой дочки.

Антуанетта вновь и вновь вспоминала материнские руки, прижимавшие к себе свою маленькую дочку, и словно снова попадала в этот надежный мир, огороженный материнскими руками, со знакомым запахом пудры с легким ароматом жасмина, нежным голосом, рассказывающим о чудесах и волшебстве.

Антуанетта всегда помнила мать такой и отказывалась признаться себе, что той Рут больше не существует. Но надо было взглянуть правде в глаза: мать стала совершенно другой с тех пор, как ее маленькой дочке исполнилось шесть лет.

Тогда вместо тепла появился холод, прекратились поцелуи на ночь и исчезли объятия, в которых Антуанетта чувствовала себя так уютно. Рут изменилась в тот самый день, когда ее маленькая дочка рассказала ей, что сделал отец.

Прежде Антуанетта никогда не позволяла себе думать об этом дне. Много лет она пыталась стереть из памяти ту картину своего признания матери, она заставляла ее исчезнуть, заставляла маленькую испуганную девочку уйти и забрать с собой воспоминания. Но сейчас ей хотелось их увидеть и изучить.

Ей представилось, как шестилетняя девочка со сжатыми кулачками и умоляющим взглядом пытается собраться с силами и найти слова, чтобы описать своей маме поступок отца. Маленькая девочка думала, что мама защитит ее. Антуанетте ясно вспомнилось лицо Рут в тот момент: в глазах ее матери больше не было любви, вместо нее появились злость и страх. Но только сейчас ей стало понятно, что Рут не испытывала ни удивления, ни шока.