Книга Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера - Андрей Шляхов

— О реформе «скорой помощи»! — ответил Петрович. — У нас вся колонна гудит. Говорят, что врачей и водил со «скорой» погонят на хрен, а оставят одних фельдшеров. С правами. Ты мне только скажи, как он, фельдшер, одновременно будет и машину вести, и капельницу налаживать? Или они надеются многорукими индейскими богами штат укомплектовать?

— Индийскими.

— Что — индийскими?

— Индийский бог Шива многорукий.

— А! И правду говорят, что все станции и подстанции разгонят, а бригады будут при приемных отделениях стационаров?

— Примерно так.

— Ну дела! Слышь, Вер, скоро уступлю тебе баранку!

— Не торопись, — осадил Данилов. — До этого еще долго. Проект станет экспериментом, эксперимент будет долго обсуждаться, потом его начнут поэтапно внедрять… Напрасно ты со своими коллегами паникуешь, тем более что работа для водителей есть всегда.

— Не скажи, — вздохнул Петрович. — Развелось нашего брата как собак нерезаных …

— Потом врачебные бригады останутся, — добавил Данилов. — Только использоваться они будут по профилю, а вот на улицу будут выезжать исключительно фельдшеры.

— Скажешь — что бог не делает, все к лучшему?

— Доживем — увидим, чего раньше времени волну гнать. Я спокойно ожидаю перемен. Понравится — останусь. Не понравится — уйду.

— Куда?

— Да хотя бы и в поликлинику! — полушутя-полусерьезно ответил Данилов.

— Да ну ее к лешему, такую работу! — скривился Петрович. — Старух лечить!

— А тут у меня все сплошь молодые и красивые, — фыркнул Данилов. — Народ везде одинаков…

— Рано паникуешь, Петрович! — высунулась к ним Вера. — А то выучись на фельдшера и живи спокойно.

— Стар я на фельдшера учиться…

— Скажи лучше — крови боишься и покойников!

— А кто их, Вер, не боится? Все боятся, просто некоторые в этом не сознаются, а мне скрывать нечего. Вылезайте, приехали!

Диалог на вызове был достоин пера Достоевского.

— На что жалуетесь? — спросил Данилов, оценивая пульс сухонькой благообразной старушки, вылившей на себя не менее половины флакона духов «Красная Москва».

— Да на что мне, старой, жаловаться, милок? — заскулила та. — Мне давно уж в гроб пора…

— Разумеется, — машинально поддакнул Данилов, доставая тонометр и тут же, спохватившись, уточнил: — Что именно вас беспокоит?

— Да что меня, доктор, может беспокоить… — покачала головой старушка. — На восьмом десятке-то. Это я всех беспокою, давно уж на том свете меня ждут не дождутся, а я все живу…

Старушка еще раз вздохнула и поднесла к глазам беленький платочек, вытащенный из кармана фланелевого халата. Запах духов стал просто нестерпимым. Данилов закусил губу, чтобы не расчихаться, и измерил давление на свободной от утирания слез руке.

Давление оказалось на редкость хорошим — сто тридцать на восемьдесят.

— Так что же все-таки случилось у вас…

— Надежда Семеновна, — подсказала старушка.

— Да, что же случилось, Надежда Семеновна?

— Да что у меня, старой дуры, случиться может? Помирать давно пора, а смерти все нет…

— Смерть — это не по нашей части, — заметил Данилов. — Так что же у вас болит?

— Эх, милый, — Надежда Семеновна перестала тереть глаза. — Это у старика моего болело, ох и болело. Десять лет тому, как отмучился. В земле отдыхает, да меня поджидает. Вот бы и мне к нему поскорей…

— Маразмус, — негромко сказала Вера над ухом Данилова.

— Куда ж без него, родимого! — ответил Данилов.

— Вот-вот! — оживилась Надежда Семеновна, неверно истолковав последнюю фразу Данилова. — Куда ж мне без старика-то моего…

— Так, значит, все у вас хорошо, Надежда Семеновна?

— Какой там «хорошо», доктор! Говорю же — пора мне на тот свет, за грехи свои перед Богом ответ держать… — Надежда Семеновна истово перекрестилась. — Чего ж в этом хорошего?

— Раздевайтесь! — потребовал Данилов.

— Заче-е-ем? — искренне удивилась старушка.

— Осмотрю вас.

— Чего там смотреть? — пригорюнилась Надежда Семеновна. — Кожа да кости и все в морщинах. Вон у тебя помощница какая ладная да справная. Ее и раздевай, а меня не трожь!

— Старые люди знают, что говорят! — прошелестел над ухом Данилова игривый Верин голосок.

— Надежда Семеновна! — Данилов добавил в голос строгости. — А зачем вы «скорую помощь» вызвали?

— Как — зачем?! — Маленькие глазки расширились от изумления. — Бессонница у меня, укольчик бы. Димедрол мне хорошо помогает, сплю с него сутками.

— Вера, сделай, пожалуйста, одну ампулу димедрола внутримышечно, — попросил Данилов.

— Ну, наконец-то, — с облегчением вздохнула Надежда Семеновна. — Ты, милок, не сердись на мои слова, но для доктора ты малость туповат. Измучил меня всю своими вопросами!

— Извините, Надежда Семеновна, — Данилов улыбнулся и развел руками. — Больше такого не повторится.

— Поглядим, — проскрипела пациентка, переворачиваясь на живот и задирая халат. — Ты там, милая, слегка трусы приспусти и коли!

— Плавали — знаем! — успокоила ее Вера.

По дороге на следующий вызов — подземный переход у станции метро «Рязанский проспект», мужчина пятьдесят, травма ноги, Данилов вдруг улыбнулся, что было сразу же замечено бдительным Петровичем.

— Что такое? — обернулся тот.

— Да так, вспомнил одно из своих первых дежурств. С Пимановым и фельдшером Комаровым…

— Помню таких, — подтвердил Петрович. — Пиманов потом в бомбилы подался, а Мишка Комаров сейчас в шестьдесят третьей врачом приемного отделения трудится.

— Там же, тогда же… Мужчина с травмой ноги в этом же переходе. Подъехали, спустились, видим, у стены сидит пропитой алкаш, а при нем — сержант, который нас и вызвал. Алкаш чуть ли не плачет, на ногу жалуется, болит мол. Мы с помощью сержанта подняли его в машину, уложили на носилки и занялись им вплотную. Нога, оказывается, болела уже две недели, а сегодня он вышел за очередной бутылкой и свалился от боли в переходе. Осмотрел ногу, нога оказалась та еще — отек и гиперемия левой голени, болезненность при пальпации по краям, да еще он вспомнил, что заболел после того, как провалялся всю ночь на сырой земле.

— Рожа! — с ходу поставил диагноз Петрович.

— Ты, Петрович, готовый фельдшер! — похвалил его Данилов. — Тебе и учиться не надо — можешь сразу экзамен по специальности держать!

— Хорош прикалываться! Рассказывай дальше.

— Дали нам место во второй инфекционной, и поехали мы на Соколиную Гору. Привезли, дождались своей очереди, заложили страдальца в бокс и ждем, когда нам за него распишутся. Но человек предполагает, а судьба смеется. Сняли там наш диагноз рожи. Коллегиально — два врача и заведующая. Поставили ему тромбоз глубоких вен левой голени…