Книга Плейбой - Ханна Грей

в лоб.

— Ну… Я предвещал, что это случится, когда похитил тебя, — с сарказмом бормочет он.

Я закатываю глаза, проводя пальцами по его волосам.

— Конечно.

— Нет. Я думал, ты, скорее, вытащишь нож и пырнешь меня в яйца, — он целует меня в нос. — Но это намного, намного лучше.

Я отмахиваюсь от него.

— Я не такая сумасшедшая, придурок.

— Склонен с тобой не согласиться, — он прижимает меня к себе, словно не хочет отпускать. — Боже правый, Эддисон. Какой была жизнь до того, как я тебя встретил?

Я просто улыбаюсь и пожимаю плечами, не в силах сдержать глупую улыбку. Потому что, честно говоря… не знаю.

Плейбой Брукса наконец-то влюбился. И я — та самая счастливица.

Глава 20

Эддисон

Поглаживая лоб спящей Айлы, я еле слышно шепчу маме:

— Тридцать восемь.

По маме видно, что она плохо себя чувствует, но я сама изо всех сил стараюсь сдержать кашель. — Снизилось немного после «Мотрина24».

— Ты попробуй поспать. Я послежу за ней первая, — говорит мама, плотнее закутываясь в одеяло. — Наверное, предстоит еще одна длинная ночь.

В наш дом пришла гриппозная инфекция, и Айлу атаковала первой, а вчера добралась до мамы и меня. Не дай бог, папа ее подхватит. Уверена, он бы тут же слег.

И все произошло всего через пять дней после неразберихи с Кэмом и Лайлой: я вела себя, как последняя сумасшедшая. Теперь все время думаю, что это карма настигает меня за неуверенность в себе.

— Ничего страшного. Я все равно не засну, зная, что у нее такая температура, — зеваю я. — Ты ложись. Я послежу.

Мама слишком устала, чтобы спорить: кивнула и сказала:

— Разбуди меня, если ей станет хуже. Или если тебе самой. Слышишь, дочка?

— Хорошо, — говорю я, несколько раз кашлянув. — Люблю тебя.

От таких ночей я действительно понимаю, что означает «находиться в гуще событий» с маленьким ребенком. Это так выматывает. И даже если днем кажется, что все в порядке, приходит вечер, температура подскакивает и — бац! — впереди ожидает самая долгая ночь в жизни. Но как бы ни уставал, ты преодолеваешь все трудности. Ведь этот хрупкий человечек зависим от тебя.

Мама заставила папу снять комнату в мотеле. Он был зол. Не хотел оставлять семью, но мама не принимала никаких возражений. И аргумент был веский: если папа заболеет, ей придется возиться еще с одним человеком. Так что в конце концов он уступил и пошел в мотель. И как раз тогда, когда она заявила, что забронировала номер без возможности возврата денег.

На экране телефона выскакивает имя Кэма, и я не могу сдержать улыбку, хоть мне и очень паршиво.

— Алло? — отвечаю я таким голосом, словно смесь девяностолетней курильщицы и ребенка в домашних берушах.

— Ну-ну. Сигареты притуши, — смеется он. — Серьезно, детка, ты звучишь неважно.

Я запрокидываю голову назад.

— Я знаю! Почувствуй себя на моем месте.

— Я знаю, как тебе помочь.

— Сексуальная шутка в такое время? Прямо сейчас? — стону я.

— Хей, кто не рискует, тот не пьет шампанское, — говорит он. — Открой дверь.

— Ч…что? — я впадаю в панику, понимая, как ужасно выгляжу. — Ты здесь? То есть здесь-здесь?

— Ага, — уверенно говорит он. — А если ты переживаешь, как выглядишь, не волнуйся. Ты в любом случае самая горячая мамочка, какую я только видел.

Обмотав себя халатом, я иду к двери и медленно открываю ее.

— Даже не вздумай смеяться, — хриплю я.

Обернув меня с ног до головы внимательным взглядом, он пожимает плечами.

— Так бы тебя и…

Я начинаю смеяться, но получается только какой-то лающий звук, и Кэм хмурится.

— Боже, Эддисон, — говорит он, отодвигая меня в сторону и входя в дом с охапкой вещей. — Тебя надо к доктору везти.

— Ни за что, — говорю я, следуя за ним на кухню. — Со мной все нормально. Я больше волнуюсь за Айлу.

Его взгляд встречается с моим.

— Так сильно болеет? — Кэм осматривается. — Где она?

— У меня в комнате, — я замечаю два больших стакана холодного кофе, которые он ставит в холодильник, и улыбаюсь. — Кофе?

— Тебе и маме, — он ставит на пол пакет из коричневой бумаги, который держал в руке, и направляется к моей комнате.

Пастилки от кашля, лекарства от простуды и гриппа, соленые крендельки, фруктовое мороженое, суп, спортивный напиток, и я чуть не умерла, увидев альбом с диснеевскими принцессами и новую коробку карандашей для Айлы.

Убрав все на свои места, я иду в комнату и вижу Кэма, лежащего на боку с Айлой, свернувшейся калачиком. Он держит термометр над ее головой, ожидая, пока тот запищит.

— Тридцать девять, — шепчет он. — Разве это не высокая температура?

— Блин, снова повышается, — я вытираю глаза.

Ни одна мама не хочет видеть своего ребенка больным, даже если это всего лишь грипп. Сколько бы раз ни сталкивалась с этой ерундой, всегда страшно.

— Стоит отвезти ее к врачу? — спрашивает он, внимательно глядя на Айлу и поглаживая ее волосы. — Я ничего не знаю о болезнях, но могу сказать, что уже это ненавижу.

— На самом деле, врачи ничего не смогут сделать, — вру я, лежа с другой стороны от Айлы. — Чувствую себя беспомощной.

Щечки Айлы покраснели, и она дышит быстрее обычного. Внезапно дочь начинает кашлять и хрипеть во сне, и я уже знаю, что произойдет дальше.

Когда поднимаю Айлу на руки, ее рвет.

— Тише, все в порядке, — я поглаживаю ее спину, пока та плачет.

— Когда она начинает кашлять во сне настолько сильно, это вызывает рвоту, — объясняю я. — Мне так ее жаль. Малышке нужно отдохнуть, а сделать это тяжело.

Он бледнеет, глядя на нее.

— Я не хочу давить, Эдди, но ты уверена, что не стоит отвезти ее куда-то?

— Если температура поднимется, я это сделаю, — говорю ему. — Айла снова уснула. Я сменю ей одежду, — я смотрю на себя, хмурясь. — И себе тоже.

Снимая халат и бросая его в корзину, я благодарна, что он был. Защитил от этой гадкой рвоты.

Заходя в комнату Айлы, я беру свежую пижаму и возвращаюсь, чтобы переодеть ее.

К счастью, она не просыпается, пока я снимаю грязную одежду. Айле становится холодно. И когда заканчиваю одевать ее, укрываю обратно одеялом и продолжаю следить за температурой.

— Не пойми меня неправильно, — говорит Кэм, усмехаясь, — я бы все равно с тобой переспал. Но, детка… волосы. У тебя на них рвота, — его нос морщится. — Я мог бы на это закрыть глаза, но, да…

Я знаю, что он просто