Книга Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова

напрочь отказывались понимать, почему их гортанное пение с переливами, охами и вздохами так не нравится новому попу и что вообще тот поп от них хочет?

Надо сказать, что более упёртых и могучих характеров прихожанок мы больше нигде не встречали, равно как и диких сплетен о всех нас вперемешку с чудовищными суевериями, побороть которые вряд ли кому-нибудь по силам. Даже забреди вдруг сюда один из апостолов, да хоть сам Господь, бабушки может и выслушали бы обличение грехов, но в итоге твёрдо остались бы при своём мнении: мол, пришедший наверняка чеченец, раз такое говорит.

Да-да, в деревне все точно знали, что отец Георгий чеченец, и неважно, что не похож! И будто бы его мать, родом из недальней отсюда деревни водилась с чеченцами, правда-правда, это вам там всякий скажет!

Думаю, и так понятно, что даже если бы матушка Александра Дмитриевна вдруг взялась ходить из дома в дом, всем показывая свой паспорт с местом рождения в Забайкалье, то ей бы тоже не поверили, ведь все в деревне знают, что чеченцы за деньги любой документ подделать могут…

С упрямыми церковными бабушками так и не удалось договориться, они демонстративно покинули клирос, но на службы приходили и злорадно наблюдали за нашими мучениями, пока со временем к нам не присоединились молодые женщины, которые не имели никаких шансов петь в церкви, пока там господствовали бабушки. И с этими женщинами отец Георгий быстро нашёл общий язык и начал их обучать, однако основная нагрузка оставалась на нас, и, прежде всего, на Нюшке, потому что мы с Алькой не могли находиться там постоянно – вслед за памятным августом начинался учебный год.

Постепенно Игорь тоже выучился читать церковно-славянские тексты, а вскоре к батюшке перебрался жить наш Виталий, недоучившийся студент и очень музыкальный парень, тогда они с Игорем оба встали на клирос, помогая Нюшке, ну и все остальные члены разросшегося братства тоже приезжали при первой же возможности.

* * *

Расскажу сначала про Игоря, с которым до этого времени мы совсем мало общались, а тут пришлось.

Итак, я уже упоминала коротко, что ещё по весне он пешком ушёл из Белоруссии, когда почувствовал, что его заказали партнёры по бизнесу. Игоревы цветистые рассказы так и не объясняли толком, что с ним случилось на самом деле. Отец Георгий, наверное, после исповедей знал о нём больше, но я за долгие годы выслушала от Игоря несколько различных версий, и не могла выбрать, которой из них мне больше хочется верить.

Одно ясно – Игорь влез в какую-то мутную историю, если уж ему пришлось исчезнуть из дома таким вот способом, не предупредив даже родителей и жену, которая осталась одна с тремя детьми. Он даже не пытался послать семье весть о себе, и меня это страшно мучило, я представляла страдания родных и много раз предлагала Игорю разные способы тайного оповещения, типа, я своей рукой напишу письмо его маме и сброшу конверт без обратного адреса где-нибудь в Москве. Но Игорь в ответ мрачнел и всегда наотрез отказывался, цитируя Евангелие, мол, всякий, кто действительно последовал за Христом, должен предоставить «мёртвым погребать своих мертвецов».

И ведь не придерёшься!

За все годы общения я наслушалась Игоревых баек по самое не могу, утонула в потоке информации и запуталась окончательно, так и не разобравшись, кто же он есть на самом деле.

Альпинист, да, это точно, но спецназовец из легендарной «Альфы» или подобного подразделения – нет, не верю, хоть в армии он явно служил, и силушкой его Бог не обидел, несмотря на скромные внешние габариты и средний рост. Однако мой брат-геолог считает, что именно такие вот худые и жилистые мужики в их брутальной среде считаются самыми сильными и выносливыми, а вовсе не двухметровые «шкафы». Мой братец и сам примерно такой же поджарый, он знает, о чём говорит.

Я часто вижу в людях определённое сходство с животными или птицами, так вот Игорь чем-то напоминал мне коня – может потому, что его узкое лицо казалось более выразительным в профиль, чем в фас, а отросшие мелко вьющиеся светлые волосы выглядели спутанной всклокоченной гривой, и даже в его смехе звучали отголоски конского ржания.

С первого дня в нашей компании он держался с видимой весёлостью и простодушием, а после поездки к старцу Серафиму стал с удовольствием отыгрывать роль работника Балды при отце Георгии. Потом приехал Виталий, и они уже на пару валяли дурака, как те мультяшные двое из ларца одинаковых с лица, отчасти разбавляя своим бесшабашным поведением то суровое настроение, которое царило у нас в ожидании грядущего конца света.

Ещё Игорь как минимум имел за плечами несколько курсов института, а может даже диплом и инженерную подготовку. Его студенческие байки свидетельствовали о богатом личном опыте, как и каллиграфический почерк хорошего чертёжника – и в этом они тоже соперничали с Виталием, недоучившимся авиационным инженером.

* * *

И тут самое время рассказать про Виталия.

Ещё до нашего знакомства мы с ним довольно долго состояли в переписке, тогда ещё почтовой, с бумажными письмами в конвертах. Отец Георгий из-за недостатка времени благословил меня отвечать на вопросы Виталия, тогда ещё московского студента, относительно духовной жизни и молитвенной практики. Я за послушание регулярно этим занималась, и мы писали друг другу длиннющее письма больше года, благодаря чему у нас с Виталием возникли особо доверительные отношения задолго до первой встречи. Связка его писем хранится у меня до сих пор, я убрала их в архивный чемодан при переезде, так и не решив, что с ними делать.

Рука не поднялась бросить эту связку в огонь, и у меня нет сил даже просто перечитать «письма мёртвого человека» – всё, что осталось на память от яркого, красивого, высокого парня, внешностью и мимикой очень похожего на молодого Джонни Деппа, примерно как в фильме «Шоколад», но только сероглазого и светловолосого.

Виталий как-то странно и нелепо погиб лет десять назад, а может уже и двенадцать лет прошло, время так мчится… Никто не знает, что с ним случилось, его тело нашли на городской окраине без следов насильственной смерти, но в протокол можно написать всё что угодно.

Однако если вернуться назад в осень 1995 года, то вот он Виталий – жив, здоров, блестит глазами, часто откидывает со лба отросшие соломенные волосы, собранные сзади в короткий хвостик, он дирижирует на клиросе, и даже Нюшка соглашается там ему подчиняться. Удивительно, что Виталий такой весёлый и жизнерадостный, несмотря на деревенское заточение и прошлый наркотический опыт, с последствиями которого он сам как-то справляется.

А вот и мы все вместе