Книга Ставлю на тебя - Линн Пайнтер

Бейли: Я не это сказала. Я сказала, что это моя ЛЮБИМАЯ вещь в тебе, потому что твой голос становится таким, когда ты спокоен и расслаблен. Твои углы немного сглаживаются.

Мои углы.

Я не понимал, как она так хорошо меня знает, как она всегда каким-то образом видела меня.

Большую часть времени мне казалось, что никто из моих знакомых не понимает меня, а тут вдруг Очкарик, которая видит меня насквозь.

Бейли: Мне нужно тебя как-то ласково называть?

Я улыбнулся в темноте, размышляя, как лучше её раздразнить.

Я: Как насчёт Короля?

Бейли: Отвратительно.

Я представил, как она хмурит брови, пока писал: Любимый?

Бейли: Я сейчас вырву. Ну что ж, Чарли так Чарли.

Я ответил: Или Бог секса?

Бейли: Никто в истории человечества никогда не использовал «Бога секса» в качестве ласкового прозвища. Ты можешь себе это представить?? Пример: Не мог бы ты купить молока по дороге домой, Бог секса? НЕ РАБОТАЕТ.

Я рассмеялся и написал: Я бы, блять, помчался в молочную лавку, если бы ты мне это прислала.

Бейли: Молочную лавку?

Мне хотелось смеяться, когда я отвечал: Ты же сейчас кусаешь себя за щеку, я прав?

Бейли: ЛОЛ, это страшно.

Я: Но это правда.

Бейли: Сладких снов.

Я улыбнулся в темноте. Спокойной ночи, любимая.

Бейли: Спокойной ночи… Бог секса.

Вот же блять.

Что я наделал?

Глава 30

Бейли

Трудно было определить, какой именно звук разбудил меня в половине второго.

Возможно, это было разбившееся стекло, возможно, это был пронзительный крик, или это могло быть дикое хлопанье крыльев, но гусь, влетевший в моё окно, определённо был виновником.

Я резко проснулась, села на кровати и по свету, проникающему извне поняла, что что-то было в моей комнате, бешено мечась в темноте.

О мой Бог, о мой Бог, о мой Бог!

Я боялась пошевелиться, потому что не хотела, чтобы что бы то ни было меня увидело, но это стало бессмысленным, когда Скотт распахнул мою дверь со словами: «Что это, чёрт возьми, было?»

Он включил свет, и — срань господня — в моей комнате был гусь.

Огромный гусь стоял перед разбитым окном, истерично визжал (если это вообще возможно) и шипел.

— Божечки! — крикнула моя мама у него за спиной, когда я спрыгнула с кровати и побежала к дверному проёму. Она схватила меня и оттолкнула за себя, словно защищая от птицы, и спросила: — Ты в порядке?

— Да, — ответила я, глядя через её плечо.

Птица, должно быть, влетела прямо в окно, и хотя было темно, он не выглядел раненым.

Просто взбешённым.

Опять же, если это вообще возможно.

Я никогда раньше не сталкивалась с гусями, так что мои познания о них были крайне ограничены.

Скотт, одетый в боксеры и свои дурацкие носки, наклонился и поднял один из моих высоких сапог. Я с недоверием наблюдала, как он подкрадывается к гусю, словно пытается на него напасть, и на секунду мне показалось, что он собирается убить гуся левым ботинком из моей любимой пары.

Но потом он начал размахивать им в направлении птицы.

— Скотт, — крикнула мама, почему-то шёпотом, — что ты вытворяешь?

— Это гусь? — услышала я позади себя.

— Да, — ответила я, почему-то тоже шёпотом, наблюдая за происходящим.

— О, — спокойно сказал Чарли, как будто в этом не было ничего особенного. — Вау.

Гусь не оценил Скотта и начал бешено гоготать, раздуваясь и шипя, не отрывая взгляда от мужчины.

Скотт продолжал размахивать моим ботинком, как дурачок, пытаясь, видимо, отогнать этим гуся.

Но потом это сработало.

Гусь сделал пару неловких шагов, прежде чем взмахнуть крыльями и вылететь прямо в окно.

Там, где раньше было стекло.

В одно мгновение в комнате стало невероятно тихо.

И холодно.

Скотт поставил мой сапог и медленно подошёл к окну.

— Нет, — сказала моя мама, продолжая говорить тихо. — Скотт. Он может вернуться.

Это заставило его остановиться и посмотреть на неё через плечо. — Он же не пытается нас убить, Эм.

Чарли фыркнул позади меня, заставив меня рассмеяться.

Моя мама пробралась глубже в комнату, подкрадываясь к Скотту, который смотрел из окна. Его руки лежали на бёдрах, когда он осматривал пейзаж внизу, и через мгновение Скотт сказал громким голосом диктора: «Гусь покинул здание».

***

— Послушайте, вы двое, — сказала мама, волосы торчали у неё на голове, когда она стояла в своей ночной рубашке. — Мне нужно, чтобы вы пообещали, что будете следовать правилам.

Я не смотрела на Чарли — не могла — стояв своей фланелевой пижаме с уточками, прижимая подушку к груди.

— Конечно, будем, — сказала я, внезапно уставшая. — Даже если бы у нас были плохие намерения — а их у нас нет, — здесь нет двери, которую можно закрыть. Никакого уединения. Я бы не стала клеиться к какому-то парню посреди гостиной, когда любой может войти.

— Прости, ты опять сказала «клеиться»? — спросил Чарли с ухмылкой в голосе. — Я думал, мы это уже прошли.

— Заткнись, — прорычала я, просто желая вернуться ко сну.

— Один из вас может занять раскладной диван, а другому придётся спать на полу. Там, на стуле, есть стопка простыней и одеял, — сказала мама.

После ухода гуся Скотт, который, очевидно, был героем вечера, нравилось мне это или нет, заклеил окно картоном и скотчем. Владелец квартиры пообещал прислать кого-нибудь утром, чтобы починить окно, но через эту дыру проникал холодный воздух, поэтому меня быстро переселили на нижний этаж.

В ту же гостиную, где Чарли спал на раскладном диване.

Отсюда и паранойя по поводу правил.

— Ну, тогда, спокойной ночи, — сказала моя мама, повернувшись и направившись к лестнице.

— Спокойной ночи, — сказал Чарли