Книга Изобретение Мореля. План побега. Сон про героев - Адольфо Биой Касарес

сказал:

– Я расскажу вам, что произошло у меня как-то раз с одним певцом.

История была длинная, заинтересовала почти всех, и об Антунесе забыли. Гауна подумал, что если все не получится само собой, не стоит обращаться к доктору с вопросами.

XI

В этот вечер, в постели, ежась от холода и грызя кусок черствого хлеба, он думал, что каждый человек непоправимо одинок. Он теперь был уверен, что на озерах с ним произошло нечто необыкновенное, и наверное именно оттого все друзья, за исключением Ларсена, пытаются это от него скрыть. Гауна ощутил твердую решимость вновь увидеть то, что смутно мелькнуло перед ним в ту ночь, обрести то, что потерял. Он чувствовал себя намного старше ребят, быть может, даже старше самого Валерги, но не смел заговорить об этом с Ларсеном – тот обладал неколебимым здравым смыслом и был слишком осмотрителен.

Конечно же, его пронзило щемящее чувство одиночества.

XII

Через несколько дней Гауна пошел постричься в парикмахерскую на улице Конде. Войдя, он увидел нового парикмахера.

– А где Массантонио? – спросил он.

– Уехал, – ответил незнакомец. – Разве вы не видели витрины?

– Нет.

– А еще говорят, не надо скупиться на рекламу, – заметил парикмахер. – Пожалуйста, пойдите сюда.

Они вышли на улицу. Снаружи парикмахер указал на объявление, где говорилось: «Большие новшества в связи со сменой владельца».

– И какие же это новшества? – спросил Гауна, снова входя.

– А что вы хотите? Чтобы я написал: «Большая распродажа в связи со сменой владельца»?

– Что случилось с Массантонио? – снова спросил Гауна.

– Он с супругой уехал в Росарио.

– Навсегда?

– Думаю, что да. Я искал парикмахерскую, и мне сказали: «Праканико, на улице Конде есть не парикмахерская, а игрушка. Хозяин ее продает». По правде сказать, он просил недорого. Угадайте, сколько я заплатил?

– А почему Массантонио ее продал?

– Точно не знаю. Мне рассказали, что один из этих парней, каких везде хватает, положил на него глаз. Сначала силком потащил на карнавал. Потом явился сюда. Меня уверяли, что если бы парикмахер не перескочил через ограду, парень прикончил бы его прямо здесь, в зале. Ну так угадайте, сколько я заплатил?

Гауна призадумался.

XIII

Затем как-то вечером Пегораро напился в «Платенсе». Кто-то из ребят стал шутить насчет жары – как хорошо от нее помогает граппа. Из духа противоречия Пегораро принялся осушать стакан за стаканом. Игра в бильярд шла вяло, и Пегораро привел в смятение друзей, предложив посетить колдуна Табоаду. Никто в него особенно не верил, но все боялись, что он предскажет какие-нибудь неприятности и это сбудется.

– Прекрасный способ выбрасывать деньги на ветер, – заметил Антунес.

– Идешь туда, – объяснил Бриолин Майдана, – отдаешь два кругляша, тебе рассказывают белиберду, которая даже в голове не укладывается, и выходишь ни жив ни мертв. О плохом лучше не знать заранее.

Идея посетить Табоаду особенно встревожила Ларсена. Гауна тоже думал, что лучше не ходить, хотя и спрашивал себя, не узнает ли он что-нибудь о приключении на озерах.

– Современный человек, – заверил Пегораро, осушая еще один стакан, – консультируется с Колдуном и потом живет без тревог, в соответствии с программой, прозрачной, как окно из целлулоида. С вами все ясно, – продолжил он, – вы просто боитесь. Давайте разберемся: кого вы не боитесь? – Он вызывающе огляделся, потом вздохнул и добавил, словно говоря сам с собой: – Тот же доктор держит вас в кулаке.

Ребята вышли из кафе. Ларсен что-то забыл, вернулся, и больше его не видели. По дороге Пегораро попросил Антунеса – по прозвищу Жердь – спеть им танго. Антунес кашлянул разок-другой, упомянул о необходимости утолить жажду хотя бы глотком воды или фунтиком мармеладных пастилок, сладких, как сахарный сироп, заявил, что состояние его горла, честно говоря, внушает ему серьезные опасения, и попросил его извинить. За разговором они оказались у дома Табоады.

– Всего несколько лет назад, – сказал Майдана, – здесь были одноэтажные дома и огороды.

Они поднялись на четвертый этаж. Им открыла черноволосая девушка. Провинциалка, подумал Гауна. Она была из тех девушек с узким и выпуклым лбом, какие так ему не нравились. Они прошли в маленькую гостиную с акварелями на стенах и кое-какими книгами. Девушка попросила их обождать. Потом один за другим они стали входить в кабинет Колдуна. Гостиная была очень тесная, и после консультации каждый сразу же уходил. Все договорились встретиться в кафе.

Выйдя, Пегораро сказал Гауне:

– Он настоящий колдун, Эмилито. Угадал всё, я даже штаны не спускал.

– Что он угадал? – спросил Гауна.

– Ну… угадал, что у меня прыщи на ногах. Знаешь, у меня все ноги в прыщах.

Гауна вошел последним. Серафин Табоада протянул ему очень чистую и очень сухую руку. Это был худой невысокий человек с густыми волосами, костистым высоким лбом, запавшими глазами и выступающим красноватым носом. В комнате было много книг, фисгармония, стол и два стула; на столе в беспорядке громоздились книги и бумаги, стояла пепельница, полная окурков, лежал серый камень, служивший пресс-папье. На стенах висели две репродукции – портреты Спенсера и Конфуция. Табоада указал Гауне на стул, предложил ему сигарету (Гауна отказался) и, закурив сам, спросил:

– Чем могу служить?

Гауна подумал секунду, потом ответил:

– Ничем. Я пришел за компанию с друзьями.

Табоада бросил только что зажженную сигарету и закурил другую.

– Жаль, – сказал он, словно собрался встать и положить конец разговору, но все же остался сидеть и загадочно произнес: – Жаль, потому что у меня есть что вам сказать. Значит, в другой раз.

– Кто знает.

– Не надо отчаиваться. Будущее – это мир, в котором есть всё.

– Как в лавке на углу? – отозвался Гауна. – Есть всё, если верить рекламе, но попробуйте-ка что-то попросить, и вам ответят: к сожалению, уже кончилось.

Гауна подумал, что Табоада, пожалуй, не так уже умен и хитер, скорее, просто любит поговорить. Тот продолжал:

– Наша судьба течет в будущем, словно река, – в том направлении, в каком мы начертим ее здесь, внизу. В будущем есть всё, потому что всё возможно. Там вы умерли на прошлой неделе, и там вы живете вечно. Там вы превратились в разумного человека, но также превратились и в Валергу.

– Я не позволю смеяться над доктором.

– Я не смеюсь, – коротко ответил Табоада. – Но мне хотелось бы спросить у вас, если вы не рассердитесь: он доктор чего?

– Вы сами должны знать, – сразу же ответил Гауна, – ведь вы колдун.

Табоада улыбнулся.

– Неплохо, молодой человек, – сказал он, потом продолжал объяснять: – Если в будущем мы не найдем того, что ищем, значит, мы не умеем искать. Всегда можно ожидать чего угодно.

– Я многого не жду, – заявил Гауна. – К тому же я не верю в колдовство.

– Быть может, вы и правы, – печально отозвался Табоада. – Но надо еще узнать, что вы называете колдовством. Вот например чтение мыслей. Поверьте, не так уж сложно понять, о чем думает рассерженный и пугливый молодой человек.

Пальцы Табоады казались очень гладкими и очень сухими. Он непрерывно закуривал одну сигарету за