Книга Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - Юлиан Семенов

(Арманд. – Ю. С.), поселились тогда наши вольнослушатели: Серго (Орджоникидзе), Семен (Шварц), Захар (Бреслав). Серго незадолго перед тем приехал в Париж. До этого жил он одно время в Персии, и я помню обстоятельную переписку, которая с ним велась… С группой кавказских большевиков у нас всегда была особенно дружная переписка».

Нет у Крупской фамилии Сталина в числе ленинских корреспондентов на Кавказе!

(Трагизм ситуации в Лонжюмо также не проанализирован еще толком и, увы, не стал предметом большой прозы. Когда Ленин, Каменев, Семашко, Рязанов, Зиновьев, Стеклов, Раппопорт и Вольский читали лекции ученикам школы в Лонжюмо, нельзя было представить себе, что слушали их два провокатора – Малиновский и Искрянистов, а все остальные ученики в 1937 году были расстреляны как враги народа, только Серго убили, не пороча имени; все учителя – кроме умерших Ленина, Инессы Арманд и по странной случайности уцелевшего Семашко – оказались «шпионами и двурушниками».)

«Биография»: «Конференция (Пражская. – Ю. С.) избрала большевистский Центральный Комитет, создала практический центр для руководства революционной работой в России (Русское бюро ЦК), приняла решение об издании «Правды». Конференция заочно избирает Сталина… членом ЦК партии. Сталин по предложению Ленина возглавляет Русское бюро ЦК».

Крупская: «На конференции был выбран ЦК, куда вошли Ленин, Зиновьев, Орджоникидзе (Серго), Шварцман (Давид), Голощекин (Филипп), Спандарян. Были намечены кандидатуры на случай ареста. Вскоре после конференции (почему не на конференции?! – Ю. С.) в ЦК были кооптированы Сталин и Белостоцкий, питерский рабочий…»

Между выборами и кооптацией существует значительная разница.

Что же касается «Русского бюро ЦК» и его «руководителя», то здесь существуют две версии: одну предложил Берия, вторую – Собрание сочинений Ленина.

Берия: «…Бюро ЦК во главе с товарищем Сталиным для руководства партийной работой в России… В Русское бюро вошли кроме Сталина Свердлов, Спандарян, Орджоникидзе, Калинин».

Справочный аппарат Собрания сочинений Ленина, первое издание, прижизненное: «Бюро состояло из следующих товарищей: Орджоникидзе, Спандарян, Сталин, Голощекин».

Руководитель Бюро не назван, не было такого чина в партии!

Ильич в те месяцы пишет Горькому: «Нам удалось-таки поставить ежедневную «Правду» (т. 48, стр. 81).

Зная любовь Ленина к своим товарищам, можно быть уверенным, что он бы не преминул подчеркнуть инициативу Сталина, да и любого большевика-практика; Ленин, однако, этого не делает.

«Огрех» Ленина восполняют Берия и «Биография»: «…1 сентября 1912 года Сталин вновь бежит из ссылки в Питер. Здесь он редактирует большевистскую газету “Правда”…»

Крупская: «…Владимира Ильича… волновало, что “Правда” вначале упорно вычеркивала из его статей полемику с ликвидаторами. Он писал в “Правду” сердитые письма. Лишь постепенно ввязалась “Правда” в эту борьбу».

Сталин санкционировал вхождение в «Правду» меньшевика-впередовца Алексинского и давнего идеологического противника Ленина – философа Богданова. (Крупская по этому поводу глухо замечает: «Об этом Ильич узнал лишь из газет».)

Не без обиды Ильич пишет Горькому: «Не знаю, способны ли Богданов… Луначарский, Алексинский научиться из тяжкого опыта 1908–1911? Поняли ли они, что марксизм – штука посерьезнее, поглубже, чем им казалось, что нельзя над ней глумиться, как делывал Алексинский… Ежели поняли – тысячу им приветов, и все личное (неизбежно внесенное острой борьбой) пойдет в минуту насмарку» (т. 48, стр. 140).

Крупская: «Как Ильич ожидал, так и случилось. С Богдановым вышел скоро острый конфликт: под видом популярного разъяснения слова “идеология” он пытался протащить в “Правду” свою философию».

Трагическим пророчеством звучат ее слова, написанные в тридцать третьем году, накануне «Большого террора»: «Особенностью Ильича было то, что он умел отделять принципиальные споры от склоки, от личных обид и интересы дела умел ставить выше всего… Когда Ильича противник ругал, Ильич кипел, огрызался вовсю, отстаивая свою точку зрения, но когда вставали новые задачи и выяснялось, что с противником можно работать вместе, тогда Ильич умел подойти ко вчерашнему противнику как к товарищу… В этом была громадная сила Ильича».

«Биография»: «Сталин… руководит деятельностью большевиков в избирательной кампании в IV Государственную думу».

Крупская: «В Питер для подготовки избирательной кампании… поехали из Парижа близкие товарищи – Сафаров (расстрелян в 1937-м. – Ю. С.) и Инесса… По дороге Инесса должна была заехать к Николаю Васильевичу Крыленко (расстрелян в 1938-м)… Восстановлен был Петербургский комитет (ПК), а потом образовано Северное областное бюро, куда кроме Инессы и Сафарова вошли Шотман (расстрелян в 1938-м) и его товарищи Рахья (расстрелян в 1936-м) и Правдив (расстрелян в 1938-м)….Работа Северного областного бюро подготовила почву для выборов в депутаты от Питера Бадаева – большевика, рабочего-железнодорожника».

В двадцатых годах Бадаев написал воспоминания. О Сталине как «руководителе избирательной кампании» там не говорилось. В тридцатых его сломали – дописал несколько фраз о «выдающейся» роли Иосифа Виссарионовича.

(Что примечательно: выборы были назначены на 16 сентября 1912 года, а Сталин вернулся из ссылки, по свидетельству Надежды Константиновны, лишь 12 сентября; через два дня арестовали Инессу Арманд и Сафарова… Можно ли «проруководить» избирательной кампанией одному, за четыре дня?!)

Вернемся, однако, к «гениальному руководству» Сталиным «Правдой».

Крупская: «Кроме Малиновского правительство постаралось приставить провокатора непосредственно к “Правде”. Это был Черномазов… Карта распространения “Правды” (подготовленная Лениным. – Ю. С.) получилась интересная. Только она не была напечатана, должно быть, Черномазов выбросил ее в корзину… Но бывали и хуже случаи – иногда, хотя и редко это было, пропадали без вести и статьи Ильича. Иногда статьи его задерживались, не помещались сразу. Ильич тогда нервничал, писал в “Правду” сердитые письма, но помогало мало».

Ясно, что в тридцатых Крупская уже не могла открыто обвинять Сталина, но ведь в литературе помимо текста существует подтекст; есть строки, но существует и многозначительное «междустрочье». Поэтому накануне «Большого террора» Надежда Константиновна и Мария Ильинична Ульянова прямо-таки заклинали в своих работах (их публиковали редко и неохотно) и выступлениях перед молодежью:

– Читайте Ильича в подлиннике, изучайте его работы, письма, даже конспекты…

Они понимали, что ищущие – обрящут.

Увы, всех, кто начинал по-настоящему читать Ленина, а не сталинские «Вопросы ленинизма», уничтожали немедленно; работы Ильича подвергали строжайшей цензуре, из Собрания сочинений выбросили все неугодные фамилии, изъяли множество документов и писем. Готовя термидор, Сталин в двадцатых годах возглашал: «Помните, любите, изучайте Ильича, нашего учителя, нашего вождя!» Узурпировав власть, уничтожив друзей Ленина, знавших правду, сломав несколько ветеранов, согласившихся забыть, Сталин выбросил из Собрания сочинений Ильича всякое упоминание (кроме резких, запальчивых, это ж было в характере Ленина) о Бухарине, Троцком, Зиновьеве, Каменеве, Рыкове, Раковском, Радеке, Преображенском.

Крупская: «Еще осенью 1912 года мы познакомились с Бухариным… Смотрим раз в окно и видим – идет какой-то молодяга с огромным холщовым мешком на спине. Это и оказался Орлов, он же Бухарин… Они довольно обстоятельно потолковали с Ильичем. Бухарин жил тогда в