Книга Ленинградский панк - Антон Владимирович Соя

Вам Гена звонил?

Безэмоциональная Маша молча исчезает в глубине квартиры. Ребенок старательно рассматривает тебя. Чересчур старательно. Засматривается и заваливается боком на пол вместе с боевым конем. Но не плачет, а громко и радостно сообщает миру:

– Иппанулся!

Чувствуется, что Феликс принимает посильное участие в воспитании сына. Ты помогаешь мелкому матерщиннику подняться. Маша выносит тяжелые медные тарелки. За ней следом появляется пожилой мужчина в спортивных штанах, майке, очках, поднятых на собранный в зигзаги морщин лоб, и с газетой «Правда» в руках. И почему-то с висящим на шее вафельным полотенцем. Очень благообразный мужчина. Но нервный.

– Вы к Феликсу, молодые люди?

– Они уже уходят, – голос у Маши такой же тихий и усталый, как и лицо.

Мужик не слышит ее. Или не хочет слышать. Его добродушное лицо краснеет, потом лиловеет, его искажает злобная трагическая гримаса боли и неприязни.

– А вы знаете, какой страшный человек мой сын? – Мужик уже стоит прямо перед тобой. И продолжает наступать, размахивая газетой перед твоим носом. – Знаете, что он ренегат? Моральный урод! Предатель Родины! Мой сын – мой позор! Зачем вы все к нему ходите? Ходят и ходят. Ходят и ходят. Как в зоопарк. Остолопы малолетние. Чего молчите, засранцы? Языки проглотили?

А что тут скажешь? Вы с Дэном торопливо, как только это возможно со всем своим барабанным скарбом, отступаете к лестнице. Ты первый с железом, Дэн с бочкой – за тобой. А из квартиры Феликса летят крики, ругань и плач ребенка. Дэн, идущий вслепую из-за бочки, которую несет перед собой двумя руками, спотыкается и летит вниз, по дороге сбивая тебя бочкой с ног. Вы целых полпролета катитесь по лестнице под какофонию гремящих рядом барабанов и медных тарелок. Вам больно, страшно и смешно. А вокруг все гремит, звенит, дребезжит и грохочет. Вот он – идеальный саундтрек вашей бурной молодости.

Глава 30. Хитмейкеры

Каким-то чудом все остались живы. Ничего не сломали. Синяки и шишки не в счет. И даже как-то дотянули до вечера. И вы, и барабанная установка. Теперь она живет посреди твоей комнаты. Свежая рана на пластике бочки заклеена широким пластырем крест-накрест. Ты сидишь за барабанами на кухонной табуретке. На твоей кровати Дэн жужжит на электрогитаре, подключенной к усилку. На полу открытые бутылки с творческим «Жигулевским» эликсиром.

Дэн заглядывает в твою амбарную стихокнигу, лежащую перед ним.

– Смотри, Энди! Значит у нас есть такой твой текст. И мы из него сейчас будем ковать хит всех времен и народов. – Он начинает петь, подыгрывая себе на гитаре. – Каждый человек полон красоты! Каждый человек – дети и цветы! Блин! Да он же действительно хипповский, Энди!

Ты слушаешь и стараешься выстукивать крокодиловскими палочками хоть какой-то ритм на звонком рабочем барабане. Очень стараешься, но все время сбиваешься. И это бесит. И тупой Дэн тоже бесит.

– Хипповский, Дэн. Я же говорил тебе.

– А давай-ка это будет припев. И мы его сейчас разбавим злобными куплетами.

– Злобно-ироничными?

– Однозначно. Начинай накидывать. Ритм такой – пам-пабам-папамбам-пам-папам-папампам.

Ты выстукиваешь этот дебильный ритм. И – о чудо – в этот раз удачно.

– Оторвали руки, оторвали ноги, истерзали, бросили посреди дороги! – кричишь ты, пытаясь не сбиться с ритма.

Дэн пилит на гитаре с усердием серийного убийцы и орет:

– А в пустых глазницах бьется луч зарницы!

Вот сволочь – он теперь что, еще и тексты будет писать?

– Чего? Какой еще зарницы? – ревниво вопрошаешь ты.

Блин, чуть не сбился. Держи ритм, чувак.

– Не ссы! Отлично выходит. Давай дальше, – командует Дэн.

Дальше? Да пожалуйста.

– Все равно не верю, что все люди – звери!

– В кайф! Гениально! Молоток, Энди. – Шеф доволен. Зашибись. Но ты-то и без него знаешь, что ты гений. – А теперь припев! Давай хором!

– Каждый человек!..

В комнату заглядывает Кузя, но его выносит волной звука за агит-дверь. Агит, потому что она со стороны твоей комнаты вся расписана различными лозунгами. За последний год расписалась. Каждый из гостей норовил оставить здесь свою мудрость фломастером, типа: «Дуракам закон не писан», или «Человек человеку волк, товарищ и брат». Этот кладезь народного идиотизма можно будет выставить в музее лет через сто. Оказывается, можно петь и одновременно думать о чем-то другом, внезапно осознаешь ты.

– Второй куплет накидывай. Песняк – ништяк! – ишь, как Дэна расколбасило. Командует и командует. Вообще-то, это твоя группа, но фиг с ним.

Просыпаюсь утром весь в поту холодном

и иду работать дерзкий и голодный! —

выдаешь ты.

И опять Дэн нагло влезает в творческий процесс:

Я беру свой ки2стень, запираю двери,

все равно не верю, что все люди – звери!

Ты поднимаешь палочки. Типа – стоп.

– По смыслу отлично, Дэн. Только не ки́стень, а кисте́нь.

– Значит, я беру кисте́нь свой. Поздравляю, чувак! По-моему, мы сейчас нетленку отковали!

Дэн подходит и чокается с бочкой бутылкой пива.

– Ну, раз так поперло, давай следующую писать! – говоришь ты. – У меня уже и припев есть – долой гопоту, даешь красоту!

По-моему, прекрасная идея. Но твой друг так не считает.

– Нет! Давай-ка закрепим «Каждого Человека» еще раз с барабанами. Стучи вот так.

Дэн показывает тебе новый, куда более замысловатый рисунок ритма. Вот садюга. Вы еще раз играете свой суперхит. Кто же мог подумать, что группа «Каждый Человек» будет так крута. И тут к твоему четкому и красивому барабанному ритму присоединяется настойчивый металлический стук по батарее. Ах, ты ж, злобный старикашка. Все тебе неймется.

– Сосед с работы вернулся, – горестно констатируешь ты. – Сегодня больше стучать нельзя. Он, сука, очень вредный. Ментов вызовет на раз-два.

– Сосед – это не главная проблема, чувак, – говорит твой добрый друг. – Барабанишь ты еще хуже, чем орешь. Пойду-ка я Крысе позвоню, нужно срочно Весельчака искать. Барабанщик – это важно.

С одной стороны, это фиаско. С другой – ты и сам все прекрасно слышал. С ритмом не дружишь. У черных есть чувство ритма, у белых – чувство вины. Это БГ про тебя написал. Да ну их на хер, эти барабаны, быть свободным вокалистом в сто раз круче. Орешь ты нормально. Наверное.

– Но песня-то качает? – смотришь ты в счастливые глаза Дэна.

– Бесспорно! Песня – умат, чувак! – И это чистая правда.

Чистейшая. Песня у вас получилась замечательная.

Глава 31. Друг в бидэ не бросит

– Ты в конец офигел? Меня же родаки убьют! Пошел звонить Крысе, а