Книга Левиафан. Проклятые земли - Алексей Фролов

ни один из них не оборвало его жизнь.

Ругаландец продолжал гореть колдовским огнем, он уже не кричал, но силы стремительно покидали его. Не было чести и славы в победе над противником, которого ослабило темное колдовство, но на самом деле – применимы ли вообще эти понятия – честь и слава – к войне? К любой ситуации, где один человек отбирает жизнь другого?

Аудун видел много войн и хорошо знал, что ни одна победа не может быть достигнута честно. Всегда выигрывает тот, кто хитрее, кому удается опередить своего противника, обыграть его, запутать, обмануть. Именно поэтому, как известно, победителей не судят.

Эйрик легко отвел в сторону неуклюжую атаку Асбьорна, даже не атаку, а бессильный тычок в сторону врага, и ударил его острием клинка в бедро. Воин даже не вскрикнул, он попытался поднять вторую руку для защиты, но не успел. Конунг Вестфольда с триумфальным рычанием ткнул его под мышку, разрывая кольчужное полотно, выдернул кровавое острие и ударил врага в голову, срывая с него шлем. Ругаландец упал на колено, покачнулся, но выстоял, а затем Эйрик начисто снес ему голову мощным вертикальным ударом и расхохотался, дико, неистово, точно обезумевший бог.

Битва у входа в бражный зал продолжалась, но в помещение вошли еще два воина и Аудун мысленно покачал головой, подумав, что они могли бы задержаться на несколько мгновений и это спасло бы им жизни. Он знал их, это были Акке и Гюнтер, славные воины, до последнего волоса в черных с проседью бородах преданные своему конунгу.

– Прости, – тихо прошептал Аудун, подходя к Эйрику вплотную. Конунг Вестфольда не успел понять, что происходит, когда скрамасакс его знаменосца вонзился ему в солнечное сплетение. Затем его кровавые глаза еще больше расшились, он попытался замахнуться мечом, но Аудун с немыслимой скоростью вынул нож и ударил еще раз, перерезая конунгу сонную артерию.

Какие бы внутренние резервы не помогали берсеркам в бою, с такими повреждениями они не могли справиться. Эйрик плавно осел на пол, несколько раз дернулся и затих. Аудун взглянул на Акке и Гюнтера.

– Предатель, – прошипел Гюнтера, но недостаточно громко, чтобы это слово услышали воины, добивавшие ругаландцев у входа в бражный зал. Аудун метнул скрамасакс и нож воткнулся точно в лоб Гюнтера, потерявшего в бою свой шлем, буквально рассекая голову хирдмана пополам.

У Акке было несколько мгновений, чтобы закричать и привлечь внимание других воинов, и Аудун понимал, что не успеет ему помешать. Но успел Гуннар. Беловолосый змеей скользнул к хирдману и прежде, чем с его губ сорвался хотя бы еще один звук, полутораручный клинок разрезал его горло у самого основания. На прикрытую кольчугой грудь мерзким щупальцем вывалился светло-алый язык в сопровождении булькающих потоков крови, толчками вырывавшейся из перебитых артерий. Воин упал.

Аудун кивнул Гуннару, но тот покачал головой, давая понять, что это последний поступок, которым он будет гордиться в своей жизни. Знаменосец перевел взгляд на Регина, тот улыбался.

– Примерно этого я и ожидал, – хмыкнул бог мщения. –Хотя, знаешь, вполне можно было отправить его биться с Асбьорном один на один, было бы даже веселее. Правда, он и выиграть мог, вот была бы незадача…

– Я… я не понимаю, – выдавил из себя Лейв. Аудун посмотрел на него и увидел в глазах эриля пустоту. Мир для шамана в очередной раз встал с ног на голову. – Конунг… конунг Эйрик… как же? Зачем?

– А затем, что теперь конунг Вестфольда, Телемарка, обеих Агдеров и Ругаланда в придачу – это вовсе не остывающее полуголое тело, – усмехнулся Регин, подходя к эрилю. – Теперь это Аудун. Конунг Аудун. Хм, а мне нравится!

– Верно, – прошептал уже бывший знаменосец. Он коснулся плеча Лейва, тот попытался сбросить руку, но пальцы Аудуна превратились в кузнечные клещи, сжавшие его плоть до нестерпимой боли. Взгляд воина тоже изменился, он стал жестоким, холодным, словно бесконечная морская пучина, раскинувшаяся за северными фьордами, за краем мира.

– Это была последняя воля конунга Эйрика Агнарсона, –медленно проговорил Аудун. – И ты это подтвердишь. Подтвердишь каждое слово, которое я произнесу перед его… моим хирдом. Ты понял?

Шаман отвел глаза. Аудун прикинул, сколько времени ему потребуется, чтобы выхватить меч и снесли эрилю голову. Мгновение или больше? Но внезапно Лейва перестало трясти, побелевшие губы прекратили беспорядочное шевеление. Он глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. Сглотнул. Снова звучно втянул воздух одновременно ртом и носом, и посмотрел на Аудуна.

В его глазах воин увидел то, чего давно уже не видел в тех, кто шел за ним, а потому успел отвыкнуть от подобных взглядов. Он увидел в шамане покорность, абсолютную и безоговорочную. И хотя в тот момент Аудун должен был испытать облегчение, отчего-то его изъеденное временем сердце тронула грусть.

– Понял, – тихо ответил Лейв. – Я все понял. Мой конунг.

Глава 22. Узоры истины

Как он и рассчитывал, хирдманы поверили ему после того, как эриль подтвердил его слова. Тем более, что шаман Эйрика погиб в битве за Ставангер и высшую ступень в колдовской иерархии занял Лейв. Торбьорн и Ульв тоже не пережили жесткой сечи, что было Аудуну на руку, так как оба воина отличались неоспоримой преданностью бывшему конунгу и продолжали относиться к его знаменосцу с легким подозрением даже после того, как он не раз и не два демонстративно показал, что они с Эйриком смотрят в одном направлении, а именно – на запад, на Ругаланд.

Теперь Ругаланд принадлежал ему, конунгу Аудуну. Как и Вест-Агдер с Эуст-Агдером. Как и Телемарк и, конечно, Вестфольд. Штурм Ставангера пережило четыре десятка хирдманов, включая восьмерых свеев. Но к следующему полудню, когда на утесе к северу от города в небо взмыли языки погребальных костров и двенадцать горящих лодок удалились от берега, в Ставангер пришло полтора десятка воинов из Вестофльда. К вечеру хирд Аудуна пополнился еще на десять воинов, причем это были уже ругаландцы, что несказанно порадовало нового конунга, ибо не сулило лишних проблем с покорением региона, в котором могли остаться недовольные стремительной сменой власти.

Недовольные, конечно, нашлись, но весть о том, как Эйрик Агнарсон чуть больше, чем за неделю подчинил себе все нордманские земли, разнеслась со скоростью мысли и уже стала легендой. И главный персонаж этой легенды, без которого, как рассказывали скальды у трепещущего костра с кружкой меда в руке, Эйрик никогда бы даже Шиен не взял,