Книга Пожиратели миров 2 - Кирико Кири

что я должен при первом же её слове прибегать, будто слуга. С другой стороны, мы здесь гости, а Марианетта вела себя достаточно учтиво и вежливо с нами, поэтому можно было и потерпеть.

Космодесантник будет терпеть, когда помыкают его гордостью? Как же этот мир вас уродует…

— Госпожа Барбинери, вы хотели поговорить о чём-то? — проигнорировал я ересь.

— Грант, — она чуть повернула голову вбок и кивнула приветствуя. — Прости, что не встаю, ноги уже не те. Присаживайся, пожалуйста, поближе.

Я занял кресло рядом с ней с видом на пейзаж из окна, который сейчас представлял собой непроглядную тьму. Только сейчас я заметил, что рядом с ней был небольшой столик, на котором она поставила стеклянную бутылку с янтарной жидкостью и два небольших стаканчика для крепкого алкоголя.

— Не одобряете? — тихо спросила она.

— Мне просто всё равно, — ответил я невозмутимо.

— А мне нравится, давно не пила его, — Марианетта сидела всё с той же невозмутимой улыбкой, без которой я её никогда не видел. — Знаешь, что за напиток?

— Виски? — предположил я.

— Янтарная вода… так называл мой покойный муж этот напиток, хотя я так и не поняла, что именно это за спиртное. Оно хранится в подвале дома ещё с незапамятных времён. В нашей семье принято распивать его лишь в особых случаях.

— Во время похорон? — предположил я.

— Нет, — рассмеялась Марианетта тихо. — Когда создаётся продолжение дома. Наследник женится или выходит замуж, создавая тем самым новое поколение семьи. И на свадьбе все поднимают стопку с янтарной водой. Хочешь попробовать?

Она протянула мне маленький стакан с янтарной жидкостью.

— Я плохо переношу алкоголь.

— Я тоже, — тепло призналась она.

Я взглянул на женщину, взглянул на стеклянный стаканчик, после чего всё же взял его.

— Ваше здоровье, — и осушил одним залпом.

По вкусу это очень походило на смолу с сахаром. Вот такой смолянистый древесный вкус, приправленный сладостью, терпкий и практически перебивающий вкус спирта. Тот чувствовался, но едва-едва.

Она повторила за мной, теперь молча разглядывая стаканчик.

— Теперь после произошедшего остаётся пить его в одиночестве, так как теперь неизвестно, пригодится ли он, — тихо произнесла Марианетта. — Я тешила до последнего момента себя мыслью, что всё встанет на свои места. И всё встало, пусть и не так, как рассчитывала я.

— Думаете, будет война?

— Война? — взглянула хозяйка поместья на меня по-доброму. — А ты знаешь, как проходят войны между домами?

— В общих чертах из сети.

— Из сети… — кивнула она. — Думаю, эти знания с лихвой покроют всё, что тебе надо понимать, о чём идёт речь. И нет, я не думаю, что будет война. Учитывая, что у них нет весомых претензий, то и войну они объявить не смогут. Но и просто так Крансельвадские это оставить не смогут, да и вряд ли захотят.

Забавно, но это государство считалось правовым, где главенствует закон.

Я внимательно углубился в эту тему, чтобы знать, чего ждать от этого слегка безумного мира.

Войны между семьями случались, это правда, однако как такового объявления войны не было. Да и война — слишком громкое слово. Я рисовал в голове сражения между личными армиями, артобстрелы и так далее. На деле это нападения на зоны интересов семей противника, заказные убийства, диверсии и подобная партизанская война. Ничего общего с реальной войной.

Всё происходило негласно, когда все всё знают, но стараются не замечать кровавого конфликта, пока тот остаётся между противниками, не выходя за определённые рамки. Но причина для того, чтобы все остальные, включая государство, не замечали этого, должна была быть веской, как оскорбление, убийство, нарушения договора, обман и так далее.

Если обобщённо — это было как дуэль между людьми. Просто убей друг друга они, и это преступление. Тогда вмешается государство. Обвини в поступках, порочащих честь, и вот уже дуэль со смертельным исходом, за которую ничего не будет.

Война семей происходила по такому же принципу, но в более крупном масштабе.

В нашем случае причин для войны не было. Крансельвадские виноваты в конфликте: они напали, мы защищались — всё просто. Начни они против семьи Барбинери какие-либо открытые действия, и это должны будут пресечь. Однако, как показала практика, уничтожить семью можно не обязательно войной.

Я читал это в сети и не мог понять, как такое государство можно назвать правовым? Или это такой способ удержать в узде тех, кто наделён силой, оставляя их, как зверей, грызться между собой, чтобы уберечь других? А ведь Империя уже давно бы зачистила всё.

— Придётся полагаться самих на себя?

— Да, — кивнула Марианетта. — Будь мы домом, то быть может всё было бы иначе, но мы всегда придерживались правила быть свободной семьёй.

— Сейчас Крансельвадские тоже свободная семья? — уточнил я.

— Да. Возможно, в будущем они хотят стать домом, к этому многие стремятся.

— Но не вы.

Разница между домом и свободной семьёй в том, что дом — объединение семей аристократов, где есть главенствующая и управляющая другими, а свободная семья — одна семья, что никому не подчиняется и кем не управляет. И там, и там были плюсы и минусы, однако во время войны можно понять, кто имел больше шансов.

— Нам и так хорошо жилось, — улыбнулась она. — У нас был свой долг, своя работа, свои деньги.

— А потом вам объявили войну.

— Не объявляли. Просто начали медленно сживать со свету.

— И государство не вмешалось?

— Видимо, те, кто нас возненавидел, имели слишком большие связи, чтобы суметь повлиять на это. К сожалению для нас. А потом объявление войны, нападение на поместье, убийство почти всех оставшихся, и вот мы оказались там, где сейчас сидишь ты да я.

С этими словами Марианетта осушила ещё один стеклянный стакан янтарной жижи, предложив мне.

— Я не пью.

— Зря, — ответила она также добродушно.

— Но вы же позвали меня не пить, верно? Хотели что-то спросить или узнать.

— Спросить и узнать, верно, — отставила она стеклянный стакан. — Сегодня я разговаривала с Потаром, вашим проводником в топи, и он мне рассказал о вашей находке. Не серчай ни на него, ни на меня, так как я должна была спросить о цели вашего визита после того, что сегодня увидела.

— Вы про механизированный костюм, я верно понимаю? — сразу уточнил я.

— Если можно назвать те доспехи рыцаря так, то да, — кивнула она, продолжая улыбаться. — Признаться честно, они меня напугали до икоты.

— Да, они должны внушать во врагов страх и трепет, — согласился я. — Почти лучшее, что человек мог создать…

Ты это, придержи коней, дружище, а то прямо почувствовал, что твоя тема и соловьём распелся.

— Короче, броня, — сократил я.

— А корабль? Он, как я поняла, военный, верно?

— Вы хотите узнать, защитит ли он вас от Крансельвадских, — свои мотивы она и не сильно пыталась завуалировать.

— Хочу узнать, насколько вы сильны, так как на данный момент вы единственное, что разделяет то, что осталось от моей семьи, от них. В буквальном смысле этого слова, так как у нашей семьи нет ни гвардии, ни солдат, ни денег на наёмников.

— Не думаю, что они сунутся в ближайшее время к вам после случившегося, ­— заметил я.

— Я знаю. После сегодня они будут куда осторожнее, но по итогу не остановятся на полпути, пока не поймут, выйдет ли это для них дороже результата или игра стоит свеч.

— Они могут и не прийти вовсе. Но ваш бизнес внезапно сгорит, ваши люди случайно умрут и так далее, как это уже бывало раньше.

— Пока здесь вы, они будут бояться предпринимать подобные действия, так как их бизнес тоже может сгореть точно так же, как и мой. Или к ним можете прийти вы сами.

— Вы хотите их уничтожить? — уточнил я сразу.

— Я не хочу никого уничтожать, Грант. Я просто хочу сохранить свою семью, чтобы она продолжила свой род, который и так уже почти прервался. Пускай Крансельвадские живут и здравствуют, главное мою семью пусть не трогают. И для этого мне нужны те, кто сможет постоять за нас.

­— Я ни на кого не работаю, — сразу предупредил