Книга Изгоняющий демонов - Виталий Дмитриевич Гладкий

он своего начальника с того света, никогда бы ему не встретить свою возлюбленную Ину.) Теперь по милости туртану он прозябает в царском дворце на недавно утвержденной должности помощника царского лекаря. Это было что-то среднее между асу и ашипу. (Правда, платили ему по требованию Кисир-Ашура весьма щедро.)

Придворные жрецы-врачеватели смотрели на него, как на какое-то экзотическое насекомое, которое случайно забралось в одежды Шаррукина. Они резонно полагали, что помощником у Кисир-Ашура вполне мог быть хорошо обученный раб, а не какой-то худородный знахарь. Лекарей, плененных во время похода на халдеев, в Земле Ашшур хватало.

В отличие от них, царский ашипу души не чаял в юноше. Эрибу поневоле пришлось показать ему свою силу. Кисир-Ашур пришел в полное восхищение. Конечно, Эрибу немного притемнил; только дурак до конца раскрывает свои возможности. Еще неизвестно, как все обернется. Тем более что многие придворные знали о происхождении юноши. То, что он отпрыск древней жреческой фамилии из Вавилона, полностью перекрывалось худородностью его отца-горшечника.

Простолюдин — придворный лекарь! Это было немыслимо. Но спорить с Кисир-Ашуром, фаворитом Шаррукина, опасались даже всесильные жрецы Ашшура высшего посвящения. Впрочем, царь особо не жаловал священнослужителей.

Ашипу проводил вместе с Эрибу различные эксперименты над больными. Способность юноши быстро заживлять раны потрясала опытного лекаря. Кисир-Ашур никому об этом не говорил, резонно полагая, что потом у Эрибу отбоя не будет от пациентов. Ведь главным его предназначением, если судить по пророчеству старой ведьмы Баниту, было спасение от верной смерти царя.

Когда это случится и будет ли вообще, конечно же, лекарь не знал. Но силу, которая исходила от юноши, он ощущал буквально кожей. Многие годы Кисир-Ашур посвятил изучению различных заклинаний и молитв. Некоторые из них были настолько древними, что никто уже и не помнил, как их применять. Приходилось самому пробираться сквозь колдовские дебри — с переменным успехом. Нередко ашипу оказывался на краю гибели из-за своего увлечения старинными заговорами. Поэтому все его чувства были обострены до предела, и колдовскую силу он чуял, как хороший охотничий пес добычу.

А еще с юношей занимался Накиду, блистательный асу. Он учил Эрибу составлять различные лекарства. Нужно сказать, что Накиду был удивлен не менее ашипу. Ученик схватывал все на лету. Мало того, Эрибу нередко вносил некоторые изменения и добавления в рецептуру отваров, настоек и мазей, что было совсем уж невероятно, так как лекарства после этих «усовершенствований» работали гораздо эффективней. Когда Накиду спрашивал у юноши, откуда он это знает, тот лишь с деланным смущением разводил руками и говорил, что ему подсказывают боги.

Конечно же, Эрибу лукавил, но весьма неглупый асу решил не докапываться до истины. Кисир-Ашур только от Накиду не утаил способности своего помощника (это было невозможно; они были как одно целое, притом много лет), и асу был потрясен не менее жреца-целителя. Поэтому и счел благоразумным оставить все как есть.

А уж когда он узнал, что Эрибу (простолюдин, сын горшечника!) умеет читать и писать и все свободное время посвящает царской библиотеке, то и вовсе закрыл рот на замок. И даже начал смотреть на своего ученика едва не с благоговением; а вдруг это какое-нибудь божество, принявшее человеческий облик?

Так тянулись дни, недели… Эрибу ходил совсем мрачный. Причину дурного настроения своего помощника Кисир-Ашур уже знал. А поскольку от худого душевного состояния, как было известно ашипу, сила имеет свойство убывать, он принял свои меры.

Приходилось рисковать, но Кисир-Ашур, по правде говоря, с некоторых пор стал бояться потерять талантливого целителя больше, чем самого Шаррукина. Ведь с появлением юноши во дворце слава царского ашипу достигла небывалых высот. И все благодаря Эрибу, излечивавшего такие болезни, от которых не спасали никакие лекарства и камлания.

Понятно, что никто не мог догадаться, что лечит больше помощник лекаря, нежели сам целитель. Ведь, кроме них, возле ложа больного никто не имел права находиться. Лишь потом, в процессе выздоровления, Кисир-Ашур устраивал перед его родственниками представления с заклинаниями, молитвами, жертвоприношениями, окуриванием благовониями комнаты и прочими церемониями жрецов-магов храма Ашшур. И естественно, за свои труды ему платили очень щедро, в несколько раз больше, нежели остальным ашипу.

Лекарь не жадничал, делился почти честно с Эрибу. Конечно, себе он забирал больше, но на то и существует начальник, чтобы снимать пенки. Эрибу к деньгам относился спокойно. Никто не знал, что вместе с вездесущим пронырой Сукайей во время взятия Вавилона они добрались до сокровищницы очень богатого вельможи-халдея и тайно реквизировали все его ценности. Бывший вавилонский вор знал, где можно поживиться, и мог бы спроворить выгодное дельце сам, но Сукайя решил не рисковать: уж больно проницательным был лапуттам. С ним особо не забалуешь.

Поделили они все честь по чести. Само собой, Эрибу как командиру досталась львиная доля сокровищ. Но хитроумный Сукайя не стал возражать. Ему вполне хватало его части, чтобы прикупить в Вавилоне приличную харчевню, которая была весьма прибыльной, или завести какое-нибудь другое дело.

Сукайя знал о почти товарищеских отношениях между лапуттамом и туртану, поэтому надеялся, что его уступчивость при дележе добычи позволит в будущем, если наступят лихие времена, надеяться на помощь Эрибу. К тому же бывший вор уже после отъезда Эрибу в Дур-Шаррукин разжился в лавке одного из купцов-халдеев изрядным количеством привозных тканей, которые были очень дорогими. Правда, их еще нужно было продать…

Эрибу не стал тащить с собой в Дур-Шаррукин мешки с золотом и серебром. Он обратился в «Дом Эгиби», где познакомился с ростовщиком Шулой, основателем «Дома», и после длительных переговоров стал пайщиком предприятия. Шула хотел лишь взять деньги на хранение, чтобы получить с этого немалый процент, но Эрибу настоял на совместной деятельности, дабы его вклад рос, а не убывал.

В конечном итоге Шула сдался под напором весьма грамотного юноши. Но только после того, как узнал, что тот состоит в близком родстве с высокородным семейством Бэл-убалли-ты. Уж с кем с кем, а бодаться со жрецами Эсагилы хитроумный ростовщик хотел меньше всего.