Книга Накаленный воздух - Валерий Александрович Пушной
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Йешуа сдержанно дотронулся до запястья Марии:
– Ты умная, Мария.
Она стушевалась:
– Речь сейчас не обо мне, Йешуа. Погляди на нее и на тех, кто хочет ее крови. Все ждут твоего слова.
Йешуа посмотрел в глаза грешницы, и та на шаг приблизилась. Мария отступила. Грешница робко придвинулась еще.
Гурьба сзади всколыхнулась и вновь загомонила, фарисеи и книжники недовольно забухтели:
– Ты не слушаешь нас!
– Забыл Закон, бродяга!
– Не почитаешь Закон!
– Забить камнями потаскуху!
– Камнями, камнями, – подхватила толпа, и руки зашарили под ногами.
Голос Марии потонул в этом гуде, но Йешуа расслышал:
– Это несправедливо. – Она беспомощно оглянулась, ища хотя бы одно доброе лицо.
Йешуа сжал зубы, понимая, что еще мгновение и толпа станет неуправляемой, откинул назад волосы и пружинисто поднялся на ноги.
Гул толпы стал слабеть, люди впились взглядами в его худое лицо.
– Кто среди вас чист и безгрешен, как Бог, – громко разнесся его голос, – пускай первым бросит в нее камень! – Он стоял перед толпой уверенно и твердо, налившись жаром и силой.
Толпа дрогнула и начала редеть.
Йешуа вытер со лба пот. Медленно опустился на прежнее место, оперся локтями о колени, молча наблюдая за людьми.
Книжники и фарисеи тихо выпустили из легких воздух, втянули головы в плечи, попятились. Ударил под селезенку. Кто нынче безгрешен, кто? Где найти такого?
Гурьба показала спины.
Последним поковылял фарисей с побитым оспой лицом. Все крутил головой, пытался куражиться, но получалось жалко.
Муж блудницы неуверенно дернул жену за одежду, потоптался и, вихляя задом, изгибаясь и приседая, засеменил прочь.
Перед Йешуа остались двое: перепуганная грешница да взволнованная Мария.
Он выпрямил спину:
– Некому тебя судить, женщина, – развел руками.
Та робко вздрогнула, заглянула ему в глаза, всхлипнула и облегченно зарыдала во весь голос, закрывая лицо руками:
– Спасибо тебе. Прости меня.
Йешуа грустно качнул головой:
– Я не судья тебе, – сказал негромко. – Теперь ты сама можешь судить себя.
Грешница хотела что-то сказать еще, но новый всплеск рыданий не дал этого сделать. К ней подбежали женщины, подхватили под руки и повели из храма.
Йешуа перевел глаза на Марию, ему хотелось смотреть на нее, но произнес он другие слова:
– Я не удерживаю тебя, Мария. Выбирай любую из дорог и иди по ней. У всякого человека свой путь. Ты молодая и красивая, можешь стать богатой и знатной, жить в Риме в доме римского патриция.
Мягкая усмешка коснулась губ Марии, заставив ее на минуту поскучнеть: подобные слова она слышала не единожды, они уже набили оскомину. Набрала полной грудью воздух и выдохнула:
– Люди говорят, ты умеешь видеть прошлое и будущее. Но если так, то почему не видишь, что я уже знала богатство дома вельможи? Йешуа согласно кивнул, не отрывая глаз от ее лица:
– Я вижу, Мария, ты стоишь перед выбором, и это нелегкий выбор.
Мария с решимостью вскинула подбородок:
– Разве тебя останавливают трудности? – спросила с напором. – Почему же думаешь, что я испугаюсь? Женщина не рождается воином, но ее выносливости может позавидовать любой воин. Не прогоняй меня, я не доставлю хлопот и не подведу тебя.
Он чуть помедлил и, чувствуя, что все больше поддается ее обаянию, ответил:
– Делай, как решила. Пусть произойдет то, что должно произойти.
Глава шестнадцатая
Обман
Утро было пасмурным.
Натянув джинсы, кроссовки и светло-желтую майку, Зовалевская отправилась к дому, где снимали квартиру Ромб и Хвост.
Серый асфальт улиц, серая дымка в небе и серые невзрачные тени домов не прибавляли настроения.
Ехала молчком, задумалась. Сворачивая с улицы во двор, едва не наехала на старуху в темной кофте и куцем головном уборе. Резко вывернула руль, затормозила. Старуха посмотрела свирепо, погрозила кулаком, сердито пригнулась и торопливо суматошно шагнула к тротуару. Зашаркала по нему подошвами, локтями расталкивая людей.
Девушка въехала в запущенный двор, припарковалась у подъезда, сквозь лобовое стекло глянула на окна и открыла дверцу.
В мрачном подъезде подошла к потертой двери, тихо прислушалась и громко отрывисто постучала. Ждала долго. Наконец щелкнул замок, проскрипели петли. В щель просунулось недовольное женское потасканное лицо. Глянуло сонно, прожужжало:
– Чего надо?
Зовалевская, не отвечая, носком кроссовки толкнула полотно двери. От удара дверью лицо исказилось от боли, взвизгнуло, отшатнулось. Зовалевская шагнула через порог и увидала голую девицу с обвислыми формами. В нос ударил устойчивый запах перегара и пота. Зовалевская поморщилась.
Из комнаты донеслось мужское бухтение. Она прошла туда. Ромб и Хвост лежали на раздвинутом диване. Увидав ее, изумленно раскрыли рты от неожиданности. Потерли глаза. Сон исчез мгновенно. Тела напружинились, приняли сидячее положение.
Голая девица, почуяв соперницу, юркнула мимо Зовалевской к дивану и вклинилась между подельниками.
Хвост первым пришел в себя. Загоготал. Но наткнулся на глаза Зовалевской, оборвал смех, притих и обмяк.
Она покривила губы, щелкнула застаревшими крашеными шпингалетами окна, распахнула створки, впуская свежий воздух.
Ромб неестественно оживился. Столкнул с дивана голую девицу и вытолкал ее на лестничную площадку, не обращая внимания на визг. Потом облизнулся и по-кошачьи двинулся к Зовалевской. Но и он споткнулся о ее взгляд и бочком прибился к стене со старыми выцветшими обоями.
Девушка подхватила с пола одежду приятелей, бросила им:
– Одевайтесь! Приглашаю перекусить! – Она ощущала, как из нее перла необъяснимая сила, принуждая подельников подчиняться.
Серое утро начинало разгуливаться. Подул слабый ветер.
Полутемный подъезд остался за спиной.
Ромб и Хвост гуськом прошлепали к машине, послушно влезли в салон. Зовалевская села за руль, тронула авто.
Через десять минут оказались на грязной улочке с редкими табличками на домах. Зовалевская остановилась у дома под номером шесть. С торца висела невзрачная вывеска: «Забегаловка», а под нею – узкая металлическая не первой свежести дверь с болтающейся ручкой. Через эту дверь вошли в небольшой, но блистающий удивительной чистотой и светом зал. Пол под ногами был в розовой плитке, стены – в картинах, потолок – в росписях и лепнине. Вдоль стен прямоугольные столики с белыми скатерками, стулья в розово-белых чехлах с бантами.
За столиками сидели завсегдатаи, потягивали пиво и вино. Один столик свободен. Навстречу выбежал прыткий, с родинками на носу и верхней губе официант. Услужливо изгибаясь, проводил к этому столику:
– Мы всегда рады новым посетителям, особенно ранним. Ранних первых