Книга Курсант: Дело душителя - Рафаэль Дамиров

руководство экспериментом мне.

Я дал отмашку, и пошла следующая собака. А потом еще одна. Все они сработали четко и выбрали куртку Зинченко. После чего я решил больше не испытывать судьбу и во избежание возможных казусов объявил об успешном завершении эксперимента. Четыре собачки подряд указали на вещь, принадлежащую подозреваемому.

В современной экспертизе запаховых следов, насколько я помню, используются три собаки. Так что у нас получилось даже с запасом – прекрасно для первопроходцев.

***

— Товарищи, — на следующий день Горохов начал планерку как-то торжественно. — У меня две новости, хорошая и обычная. Начну с хорошей. Предложенный Андреем Григорьевичем эксперимент с собаками удался. Пленку вчера экстренно проявили и показали местной прокуратуре. Та готова поддержать обвинение против Зинченко-младшего в суде. Сегодня я официально предъявлю подозреваемому обвинение, и дело из нераскрытого превратится в светлое. Я вас поздравляю и благодарю за самоотверженный труд. Два месяца вы работали почти без выходных. Я буду ходатайствовать перед Москвой о вашем поощрении. Кроме того, мое руководство и руководство МВД СССР заинтересовалось нашим новым методом. Они запросили копию пленки с эксперимента. Сегодня переснимем и отправим. Возможно, в скором времени товарищ Петров Андрей Григорьевич станет основоположником нового вида судебных экспертиз. Назвал он ее одуроническая.

— Разрешите, Никита Егорович? — вмешался я. — Я хотел бы уточнить по поводу названия. Не одуроническая, а одорологическая.

— Спасибо, Петров, хотя я разницы не вижу, но пусть будет так. В Москве в служебном питомнике Петровки, 38 решили опробовать новый метод. Если он себя оправдывает и найдет под собой научное обоснование, то представляете, товарищи, какие это даст возможности и перспективы для современной криминалистики? Это получается, любой окурок, пятнышко крови, орудие взлома или перчатку, что оставил преступник на месте преступления, мы сможем привязать к конкретному человеку. Сможем изобличить жулика методом криминалистической идентификации, так сказать.

И Горохов был совершенно прав. В это время с биологическими следами была беда. Такие информативные улики оставались без должного внимания со стороны судебных экспертиз. До эпохи криминалистической ДНК еще далеко. Почему бы пока не заменить ее собаками?

В Москве не дураки сидят, выгоду тоже прочувствовать должны. Кроме дополнительного инструмента для раскрытия преступлений, развитие такого направления даст возможность увеличить штат в НИИ МВД и экспертных подразделениях, плюс на ниве этой — диссертаций можно гору наклепать. Опять же отрапортовать, что опыт передовой внедрили по всему Союзу. Для министерства одни плюсы.

Это потом ДНК потеснит собак и не даст развиться одорологии в полной мере. Представители от каждого из этих видов экспертиз будут с пеной у рта доказывать состоятельность именно своего метода. ДНК, конечно, круче, но собачий метод имеет право на жизнь.

Помню случай из своей практики, когда педофил увез девочку на автомобиле. Его задержали, но доказать ничего не могли. ДНК девочки на сиденье не нашли. Не остается клеточный материал при контакте через одежду. А запах остается. Вырезали обшивку сиденья с автомобиля задержанного, и экспертиза показала наличие запаха потерпевшей на нем. Так и заехал педофил на нары, жизнь в тюрьме ему уготована была долгая и несчастная. Не любят зэки таких осужденных.

— А вторая какая новость, Никита Егорович? — спросил один из оперов.

— Преступник пойман, и наша следственно-оперативная группа почти вся распускается до особого распоряжения. Временно. Пока дело уйдет в суд. А потом окончательно. Надеюсь, что так все и будет.

— Почти вся? А кто остается? — с надеждой спросил оперативник, видно было, что ему очень хотелось попасть в этот элитный усеченный состав группы.

— Для работы с подозреваемым и для выполнения возможных поручений по следственным мероприятиям в группе остается Андрей Григорьевич, и еще мне нужен один из сотрудников уголовного розыска. Ну, и Светлана Валерьевна, естественно, остается работать со мной.

Оперативник уже раскрыл рот, хотел, наверное, предложить себя, но я его опередил:

— Никита Егорович, разрешите предложить вам кандидатуру Погодина Федора Сергеевича? Мы с ним как-то уже сработались. Под мою ответственность.

— Это тот, что в госпитале с сотрясением мозга прохлаждается?

— Да.

— Это, которого преступник стулом огрел, а он даже не выстрелил?

— Он самый.

— Это, который раньше в этом кабинете сидел и только бумажки перебирал? Что ж… Я не против. Будь по-твоему. Молодежь учить надо. Тем более, как я понял, вы с ним друзья.

— Так точно, друзья.

— Ну что ж, товарищи, — Горохов встал и обошел всех, пожав каждому руку. — Все свободны. Благодарю за службу. Надеюсь, больше в таком составе собираться не будем, и дело скоро уйдет в суд. Приказ о вашем перераспределении обратно в родные подразделения сегодня подпишут. С завтрашнего дня выходите на старые места работы. А сегодня можете взять выходной в качестве поощрения. Заслужили. До свидания, товарищи.

Сотрудники радостно загалдели и поспешили смыться, пока Горохов не передумал. Знали, что настроение у него крайне переменчивое, хотя мужик он правильный и справедливый. И по справедливости этой мог запросто припрячь их какие-нибудь справки клепать или прочие бумажки оформлять, а не на себя это брать в последний день их совместной работы.

Все были довольны свалившимся на голову выходным, лишь только возрастной опер, которого Погодин “оставил за бортом”, зыркнул на меня недобрым взглядом. Это понять можно. Выскочек никогда не любили. Его, капитана милиции, подвинул бывший слесарь. Невдомек ему просто, что стаж моей службы раза в полтора превышает его собственный. И теперь, с Курсантом, только продолжает расти.

Вроде преступника поймали, а на душе как-то грустно. Вот расколется сейчас Женька и все. Горохов укатит со Светой в Москву, а я вернусь к рутине кримотдела. Фотки буду, как всегда, штамповать, пальчики откатывать и на осмотрах “Зенитом” щелкать. Скучно это уже для меня.

В мозг грешным делом закралась даже гаденькая мыслишка: “Хоть бы еще один маньяк, что ли, объявился”. Хочу еще психологии у Светы поучиться. Преподаватель из нее явно хороший бы получился. Симпатичный. Вон как держится. Сидит, будто позирует: спинка выгнута, макушка в потолок, и все что-то подмечает и записывает. Что там такого можно все время писать?

Света поймала на себе мой взгляд и улыбнулась в ответ. Я быстро отвел глаза, но не успел. Почувствовал, как горят уши, будто меня уличили в чем-то нехорошем.

Эх Светик… Что же ты со мной делаешь? Ведь мозгом понимаю, что не по пути нам с тобой. Я здесь осяду, в школу милиции летом поступлю, а ты москвичка.