Книга Волков. Орден Святого Георгия - Валерий Пылаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— За мной! — рявкнул я, поднимаясь из-за перил. — Надо помочь!
Полупрозрачный граф коротко кивнул и с нечеловеческой скоростью метнулся вниз по лестнице, на ходу превращаясь в едва видимый глазу силуэт. Через несколько мгновений стрельба стихла, и вместо нее из зала послышались панические вопли.
Владеющие работали проворно, умело и слаженно — настолько, насколько это вообще возможно для суперлюдей с абсолютным разным набором сил и способностей. И я уже успел подумать, что схватка почти закончена, что еще немного, и ледяной и огненный князья окончательно вышвырнут противника на улицу, а потом добьют на набережной. Что моя помощь им и вовсе не потребуется, а остальные…
— Осторожнее! — закричал цесаревич, толкая меня плечом и бросаясь вперед. — Князь, берегитесь!
Я так и не успел понять, что именно он увидел со своего места на пару ступенек выше. Что-то вдруг ударило снаружи с такой силой, что весь дверной проем разворотило буквально в щепки. Остатки дверей с хрустом сорвало с петель, а стоявшего перед ними Горчакова сбило с ног и протащило по полу чуть ли не с десяток шагов. Такую мощь не смог бы выдать даже пулемет, и она сама по себе намекала, что или кто-то выкатил на набережную крупнокалиберную гаубицу…
Или у нападавших имелись свои Владеющие — и хорошо, если не посильнее наших.
Я бросился вперед, но на этот раз за Юсуповым все-таки не успел. Ледяной гигант с неожиданным для своих размеров проворством спрыгнул вниз по ступенькам, скользнул по полу и, встав у входа, вытянул руки вперед. От его ладоней во все стороны заструилась изморозь, и воздух начал стремительно сгущаться. Так, что даже летящие с улицы пули замедляли ход, а потом и вовсе застывали в полете. Не прошло и нескольких мгновений, как на месте выбитой двери появилась стена. Может, и не каменная, но толстая и достаточно прочная, чтобы остановить того, кто ломился сюда снаружи.
Наверное.
— Это задержит их, но ненадолго. — Юсупов развернулся и устало рухнул спиной на собственное творение. — Нужно отступать.
— Похоже, ты прав. — Изрядно потускневший Горчаков с кряхтением поднялся с пола. — Для таких забав годы уже не те.
Боевым старцам явно не слишком-то хотелось бежать, бросая родовое гнездо на поругание врагу, однако численный перевес уж точно был не на нашей стороне. За ледяной стеной как будто стало тише, но теперь грохот, пальба и крики раздавались с двух сторон одновременно. Солдаты прикладами выносили стекла и рамы окон на первом этаже, лезли внутрь, и остановить их было, можно сказать, уже некому.
— Уводите его высочество, — выдохнул Юсупов, отращивая в руке новый ледяной клинок. — Мы продержимся, сколько сможем.
— Вот еще! — огрызнулся цесаревич. — Я вас не брошу, судари.
— Похвальная отвага. Мне приятно видеть перед собой истинного сына своего отца. И все же вам следует сохранить себя себя для отечества. Наследник нужен стране куда больше любого из нас.
Судя по громадным синяками под глазами, Юсупову было тяжело даже говорить. Вчерашняя схватка с Рогатым изрядно подточила его давно уже не молодые силы, а этот бой и вовсе высосал их полностью. Я почти физически чувствовал, как старик добирает последние крохи резерва и держится на чистой силе воли.
— Умоляю, будьте благоразумны! — Юсупов повернулся ко мне. — Владимир Петрович, позаботьтесь о его величестве. Выходите через черный ход в левом крыле — там вы найдете машину. Проедете через ворота и сад, а дальше…
— Нет! — рявкнул цесаревич. — Мы уйдем вместе — или не уйдем вообще.
— Боюсь, мы сейчас все не в том положении, чтобы спорить. — Я крепко стиснул царственную руку чуть выше локтя. — Остальные последуют за нами, как только смогут.
— Бегите уже, наконец! — прорычал Горчаков, выплевывая изо рта сноп искр. — Мальчишки, черт бы побрал вас обоих!
И последнее слово осталось за ним. Не знаю, что придало нам большего ускорение — то ли время, которого уже почти не осталось, то ли грозный вид светлейшего в самом прямом смысле князя. Мне и самому не слишком-то хотелось бросать их с Юсуповым: если тот, кто в одно мгновение разнес вход во дворец, проберется внутрь, этот бой вполне может оказаться для стариков последним… Но выбора уже не было. В схватке сверхлюдей мои звериные способности вряд ли принесут много пользы.
Зато для беготни наперегонки со смертью годятся как нельзя лучше.
— Сюда, ваше высочество. — Я пинком распахнул дверь. — Быстрее!
Нам бы сейчас весьма пригодился бы план дворца, но в начале двадцатого века для традиции развешивать по стенам схемы эвакуации при пожаре все-таки было еще рановато. Так что я просто ломился, можно сказать, наугад, стараясь держаться указанного Юсуповым курса, и при этом избегать углов и дверей, за которыми шумели особенно сильно. Раза три или четыре нам повезло, но на пятый отведенный мне на сегодня запас закончилось, и на очередном повороте я с разбегу буквально налетел на солдат.
Которых даже не успел сосчитать. Руки, как и всегда в таких случаях, сработали быстрее головы: «браунинг» взлетел на уровень плеча и, за секунду выплюнув остатки патронов, застыл. Несколько силуэтов в полумраке коридора повалились на ковер, но последний уцелевший только ухватился за стену и, выругавшись, поднял револьвер.
— Пригнитесь! — рявкнул голос прямо у меня над ухом.
Я счел за благо послушаться — тем более, что цесаревич вдруг пристроил мне на плечо могучую лапищу и надавил всем своим немалым весом. В коридоре на мгновение будто вспыхнули сразу полсотни лампочек, от гимнастерки на груди солдата побежал дымок, и бедняга рухнул, разом потеряв и голову, и все еще сжимавшую оружие руку.
А вот и родовой Талант. Не знаю, умел ли ли его высочество резать и жечь взглядом шведские фрегаты, подобно своему великому предку — на человеческое тело его глазной артиллерии определенно хватило.
— Господь милосердный… — пробормотал цесаревич, отпуская мое плечо. — Он мертв?..
Похоже, парень убил в первый раз. Неудивительно — слишком молод, чтобы успеть поучаствовать в русско-японской, а в мирное время наследнику престола вряд ли так уж часто приходится защищать себя с помощью Таланта и крошить людей на куски. А такое никогда не дается легко — даже
