Книга Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker

дочку перестать его позорить.

— Голова… — проверяя лапой затылок на наличие крови, спустившись со стены, постанывает Рык. — Где ты берёшь этих чудовищ?

В этот раз без приглашения усевшись на стул за столом, словно это стало чем-то обычным, спросил недовольно здоровяк.

— Не поверишь, сами приходят. — Подозвав рукой Муррку, спешившую со всегда готовыми и тёплыми отварами, коими она меня всю зиму поила (чтоб не болел), дожидаюсь, когда гость сделает первый глоток, и перехожу к делу.

— Итак, сколько у тебя рабов и что за информация?

— Шесть пленников. Четверых поймали мои охотники в наших угодьях, как и договаривались, — акцентируя внимание на том, что не нарушал правил, произнёс Волколак. — Двоих заблудившихся, бегущих с гор схватила дочь со своими бабами.

— Ого, у вас там свой женский отряд появился? — О таком раньше я не слышал. И по тому, как рассмеялся волколак, осознал, что неправильно его понял. Бабами он назвал пленников, коих я по доброте душевной обменял на заложников. Во главе с его дочкой он дал освобождённым возможность смыть с себя и своих семей позор. Небольшое звериное войско отправилось в горы вызволять своих женщин, там, в пещерах гоблинов, они наткнулись на «бесполезный товар», измученный, уничтоженный морально и физически. Их добили, чтоб не страдали, после чего при возвращении отряд его дочери случайно наткнулся на двух более здоровых беглянок. Когда я спросил хищника, что сделали с телами убитых в пещерах, тот усмехнулся. Жаль тех женщин, тяжёлая доля выпала на их плечи и смерть тоже страшная… Надеюсь, они погибли безболезненно.

— У нас тут один низкорослик и один кролли-шахтёр, оба плечистые, сильные. Низкорослик знания кое-какие имеет, за них хочу больше еды, чем договаривались, — перейдя к торгу, заявил Рык.

— А остальные кто? — Если тот мне решил каких-то стариков и детей подсунуть, то можно будет поторговаться.

— Э, ну… пара гарпий, баба и щенок без члена. Наверное, рыкуны в своё время поглумились, не мои резали. Крылья у обоих подрезаны, летать не смогут, ещё есть две женщины кролли из рыкуньих холмов, переёбанные прям страх, но вроде ещё что-то соображают.

— Кузнец и шахтёр это хорошо, но остальные…

— Да… скудный улов, мы бы больше привели, да только самых-самых на куски какая-то херня порвала, — когтями пройдясь по челюсти, словно считая и проверяя, не потерял ли пару лишних зубов, протянул Рык.

— Херня, про которую ты говоришь, это и есть те знания?

— Да. Какая-то хищная тварь. Следов обычных за собой не оставляет, жертв высушивает, не знаю как, но она выпивает их кровь насухо, представляешь? Вырывает органы, рвёт на части, поедает… И ни следов, ни дерьма от неё нет. Только круги какие-то странные с чёрточками и закорючками на земле рисует. В общем, жуткая дрянь, всех моих охотников перепугала. Да и сам я думал, может, уже обратно в племя не вернусь.

— Пленники твои видели эту тварь? — В слова волколака стала вслушиваться Зуриэль.

— Какое-то тёмное пятно видели, оно приходило к ним только ночью, разглядеть его они не могли, но ощущали приближение по запаху тухлых яиц. Как только запах становился отчётливее, кто-то из их группы исчезал. Сначала оно забирало по одному, затем больше, больше и больше. И так продолжалось, пока они не разделились, ну или эта ненасытная тварь просто наелась… — завершил свой рассказ Свирепый, а затем уставился на меня с вопросом: «Ну что, сгодится информация?»

— Извини, Рык, аромат тухлых яиц, это запах серы… Сера — предвестник демона, вырвавшегося из подземного мира. Ничего нового я не узнал. — Свирепый, о чём-то задумавшись, молча кивает головой. Кажется, слова мои помогли тому подтвердить его собственные догадки.

— За всех рабов отдам строго столько, сколько было оговорено ранее, — заключил я.

— А как же низкорослик? — недовольно выплюнул волколак, требуя надбавки.

— Ах точно, доплата… Ты ведь проиграл, помнишь условия поединка? Я заберу его бесплатно.

Свирепый недовольно прорычал, опустив морду, явно пожалел что открывал свой рот. Клацнув зубами, он залпом осушил кружку с отваром и, поднявшись, обижаясь на самого себя, произнёс:

— Уговор есть уговор.

Глава 23

Пальцы мои, выбивая недовольный ритм, барабанили по прикроватному столику, стоящему в личной палате Эсфеи.

— И долго ты ещё будешь притворяться? — устав ждать чистосердечного, спросил я. Эсфея, с виду сильно отличавшаяся от той, что впала в кому, продолжала молчать.

— Господин, как можно… Она ведь ранена и не может притворяться… — Ангел, как герой какого-то детского аниме, пытается встать между мной и богиней, разводит в стороны руки, словно от неведомой угрозы защищая мать.

— Да ты что? А с каких это пор ангелы, слуги порядка, добра и представители света, начали врать и воровать? Зуриэль, ты держишь меня за дурака, хочешь оскорбить так же, как некогда это сделала твоя хозяйка? — Начинаю давить на больное, я то точно знаю, что эта хитрая овца проснулась. Я почувствовал это, когда прикоснулся к оружию, созданному из её души.

Дабы не плодить беспочвенных подозрений, пока Хохо с Белой проверяли раненых, я быстренько допросил всех дежуривших неподалёку от больницы стражников. И те рассказали мне о незамысловатом маршруте нашего героя-командира, что с недавних пор, сначала зачем-то ночью проверяла подвал, затем навещала больницу и покои Эсфеи, из которых исходил странный магический свет.

— Я… я не вор, я не могу им быть, это… это ведь был… — Лицо Зуриэль не изменилось, но с глаз её потекли слёзы. Душа её, чистая и непорочная, продолжала верить, что деяния её во благо создателя. Эх ты… и впрямь как дитя, а ведь где-то там, в доброй и заботливой черепушке, зрело понимание происходящего.

От слёз ангела, её невозможности оправдаться на лбу Эсфеи проступили капли пота. Вот сука, мало того, что ленивая, так ещё и бессовестная… Не желая больше мучить ангелочка, беру стоявшее в углу комнаты ведро воды, коим местные в покоях богини полы мыли, и, отодвинув в сторонку Зуриэль, с плеча окатываю мерзавку всем что там содержалось. Ангел охнула, впервые я видел растеренность, настоящий страх и переживание одновременно на её красивом заплаканном личике.

Резких